Г а р и с (распаляясь). Люди, позорно бежавшие из страны, не имеют юридического права представлять ее интересы!
Я р ц е в (с вызовом). Истинные патриоты чаще всего руководствуются священным чувством долга! Их можно лишить юридического права. Но даже самый кровавый диктатор не в силах отнять у них моральное право бороться с фашизмом!
Г а р и с. В моей стране образцовый демократический режим!
Я р ц е в. Скажите, господин Гарис, вы ходите в церковь?
Г а р и с. Я отклоняю ваш вопрос!
Я р ц е в. Жаль. Но, насколько мне известно, бог вездесущ.
К о р т и. Итальянская делегация протестует!
Я р ц е в. Против бога?
Аплодисменты.
К о р т и. О вере и боге мы предпочитаем говорить в храмах.
Я р ц е в. Поэтому я и хотел спросить господина Гариса: смог бы он повторить свое заявление насчет «образцового демократического режима» в храме?
Б а ж о. Делегация Франции протестует. Вера и любовь интимны.
Г а р и с (Бажо). Господин Ярцев предпочитает не замечать протесты Франции.
Я р ц е в. Франция представлена здесь пятью делегациями.
К о р т и. Моя страна тоже представлена несколькими организациями. Что вы этим хотите сказать?
Я р ц е в. Многое. Всем известно, что прогрессивные молодежные организации Италии выступают против экстремистской политики неофашистов.
Г а р и с. Прогрессивными вы считаете тех, кто исповедует вашу веру?
Я р ц е в. Всех, кто борется за мир, за социальную и политическую справедливость! Кто выступает против фашистских режимов типа чилийской военной хунты!
Г а р и с (Боеву). Вы создали ненормальную политическую атмосферу. Клевете и оскорблению подвергнуто мое правительство. В знак протеста я не вернусь в зал заседания! (Спешит к выходу.)
Б о е в. Одну минуту!
К о р т и. Я солидарна с представителем Чили!
Ш о у. Западная свобода не терпит узурпаторства!
Явное замешательство среди участников совещания. Оживление среди представителей прессы, щелкают затворы фотоаппаратов. Мюллер торжествует. Сосновский озадачен.
Ш л и т т е н б е р г (ко всем). Господа! Мы ставим под сомнение дальнейшую работу нашей группы. Остановитесь, господа!
Все горячо обсуждают происшедшее, спорят. Постепенно на авансцене образуется н е с к о л ь к о г р у п п, вокруг которых суетятся журналисты. В центре первой группы Б о р и с Я р ц е в. Здесь же Б о е в, В ж е ш е н ь с к а, С т р и ж е в и ч, Х о л ь м а н, Г л е н .
Я р ц е в (горячась). Страна опутана колючей проволокой. Люди брошены в тюрьмы. А он права качает.
Б о е в. По существу ты прав. Но ты не прав по форме.
В ж е ш е н ь с к а. Гарису на руку твоя горячая голова.
Я р ц е в (не унимаясь). Он отпетый фашист!
С т р и ж е в и ч. Третий пункт встал поперек горла многим.
Х о л ь м а н. Я, кажется, тоже излишне горячилась.
Сосновский издали наблюдает за Ярцевым, выжидает, когда тот заметит его.
Я р ц е в. Извините. (Подходит к Сосновскому.) Скажите, Федор Матвеевич, я сильно перегнул палку?
С о с н о в с к и й. Хорошо, что ты ее не сломал.
Я р ц е в. Он же сделал провокационный выпад.
С о с н о в с к и й. Для того он сюда и приехал. Сорвать совещание им не удалось. Значит, они сделают все, чтобы выпотрошить программу. Надо отстоять третий пункт во что бы то ни стало.
Я р ц е в. Каждый пункт должен собрать две трети голосов. А нас тут — сами видите…
Свет перемещается на следующую группу. Здесь мы видим Г а р и с а, Л и, К а т о я м у, Т а о.
Г а р и с. Он оскорбил главу моего правительства!
Л и. Ярцев не назвал имени диктатора. Думаю, и вам не следует уточнять, какого именно «диктатора» он имел в виду.
К а т о я м а (улыбаясь). Весьма тонкое замечание.
Г а р и с. Но я обязан постоять за честь своего мундира!
Л и. К сожалению, не для всех ваш мундир является символом чести.
Г а р и с (горячась). Третий пункт сочинен красными эмигрантами! Они хотят устроить судилище моему правительству!
Л и. Третий пункт — политическая основа программы. Его не следует отклонять. Его надо редактировать. Эта «демократическая» процедура может затянуться надолго.
К а т о я м а. О, вы большой дипломат, господин Ли.