(Взволнованно.) Видимо, у Пушкина и у Глинки тоже были свои исходные точки. И вот вам результат — бессмертное творение. (Снова наигрывает мелодию романса, неожиданно гасит звуки.) Скажите, Егор Александрович, а вы когда-нибудь любили? Сильно, страстно, до самозабвения!
С а в и н с к и й (застигнутый врасплох, неуверенно). В мои годы, естественно, каждый человек…
С т е л л а (с озорством девчонки). И вовсе не каждый! Вот вы, к примеру, не любили. Не отпирайтесь. Всяк, кто любит или любил, должен отвечать однозначно! Так отвечайте же?
С а в и н с к и й (смущаясь). В том высоком смысле, какой вы придаете этому слову, — нет, не любил.
С т е л л а (с грустью). Откуда же у вас берутся силы? Вы так неистово защищаете красоту. И вдруг… (Пристально вглядываясь в Савинского.) Тогда я расскажу вам о нашей исходной точке. Вы не против?
С а в и н с к и й. Буду признателен. (Облокотившись на крышку рояля, приготовился слушать.)
С т е л л а (теребя передник, заметно волнуется). С детства я была окружена богемой. У отца часто гостили всякого рода знаменитости. И многие пытались открыть у меня какой-нибудь талант. Отец рано овдовел. Меня воспитывала тетка, сестра отца. К самостоятельной жизни я была почти не приспособлена. А когда не стало отца, тетка превратилась в душеприказчицу. По ее твердому убеждению, я должна была выйти замуж за будущее светило. В учет бралась, естественно, и родословная. Вскоре она познакомила меня с сыном известного художника. Все как-то сразу завертелось, закружилось. И через месяц была назначена помолвка. Тетка упрямо придерживалась светских манер. В гостиной на церемонию собрался узкий круг друзей. Я, боясь скуки, пригласила самую веселую подругу. Явилась она не одна, вместе с Валентиной и ее другом. Тогда он был отрекомендован матерым таежным волком Степаном Романовичем Непоклоновым.
Где-то в середине монолога свет начинает медленно гаснуть, сосредоточиваясь только на лицах Стеллы и Савинского. Затем наступает полное затемнение. Вскоре мы слышим звон гитары, веселый, переполненный радостью голос Валентины:
Когда сцена вновь освещается, то на торцовой стене, где только что красовалась медвежья шкура, висит огромная, в позолоченной богатой раме картина. Ее название «Русское раздолье» полностью соответствует содержанию. Ниже, в небольшой темной рамке, — ее копия. Напротив — все тот же полуовальный стол, заставленный бутылками, но уже в хаотичном состоянии. Пиршество временно прервано. За журнальным столиком, в одном из кресел, полулежит В а л е н т и н а. У нее в руках гитара, она продолжает напевать арию из «Кармен». Рядом, в такой же позе, ее подруга С в е т л а н а, яркая блондинка. У рояля о чем-то шепчутся три старушки. Одеты они в наряды эпохи нэпа. Та, которая сидит за роялем, и есть Г л а ф и р а П а в л о в н а, тетя Стеллы. За столом вовсю пируют два старичка. Один из них — отец жениха, известный х у д о ж н и к, человек веселый и покладистый. Другой — к р и т и к, худосочный, желчный, пропагандист модернизма. Все присутствующие в гостиной поглядывают на открытую дверь мастерской, откуда то и дело доносится громкий саркастический хохот Непоклонова.
С в е т л а н а (прислушиваясь к хохоту, злорадно). Точно так он и над моей мазней хохотал.
В а л е н т и н а (смеясь). И ты решила подсунуть свинью подружке.
С в е т л а н а (с завистью). А что? Пусть хоть один человек скажет ей правду. А то все лебезят, чирикают, пророчат.
Слышен раскатистый хохот Непоклонова.
В а л е н т и н а (прислушиваясь). Боже мой! (С восторгом.) У меня от его смеха кровь закипает. (Обнимает гитару.) Какое счастье попасть однажды в объятия необузданной стихии.
С в е т л а н а (оглядываясь на старушек). Тише. (Прислушивается к хохоту.) Видимо, над ее последним «шедевром» смеется. «Явление в тумане». От одного названия обхохочешься.
В а л е н т и н а (с досадой). Все это, конечно, экзотично. Но скучно. Он завтра улетает. Дорога каждая минута. (Ударяя по струнам гитары.) «Эх, раз, еще раз! Еще много, много раз!»