Т а о (растерянно). У нас европейские танцы не любят…
В ж е ш е н ь с к а (передавая гитару Ярцеву). Продолжай. (Боеву.) Я в вашем распоряжении, маэстро Боев.
Боев и Вжешеньска танцуют.
Я р ц е в (продолжая тот же вальс). Оля, прошу.
Танцуют все, кроме Тао.
Ш л и т т е н б е р г (выводя Эльзу на авансцену). Теперь я понимаю, почему ты пыталась скрыть от меня день рождения. (Ревниво.) Ты ждала Ярцева?
Х о л ь м а н. Я ждала друзей, Вальтер.
Ш л и т т е н б е р г. Его напоминание о твоей речи прозвучало откровенным вызовом. (С угрозой.) Но я в долгу не останусь!
Х о л ь м а н. Ты заметно пьянеешь, Вальтер.
Танцуя, все пары поочередно появляются на авансцене. Если Боев и Вжешеньска, Ярцев и Стрижевич откровенно веселятся, поют, танцуют, то между Эльзой и Вальтером даже во время танца продолжается напряженный разговор. Тао пристально, с оттенком ревности наблюдает за ними.
В ж е ш е н ь с к а (весело). У меня есть заветный тост! (Поднимает бокал.) Давайте выпьем за наших родителей!
Б о е в. Прекрасный тост. За тех, кто дал нам жизнь!
В ж е ш е н ь с к а (декламируя).
С т р и ж е в и ч (к Тао). За родителей грех не поднять…
Т а о (в смятении). Нет, нет! Я не могу!! У меня нет родителей. Извините… (Уходит.)
С т р и ж е в и ч (Ядвиге). Твой тост словно обжег ее.
Х о л ь м а н. Может быть, она потеряла родителей…
Я р ц е в. И все же за тех, кто выстоял в «холодную» войну!
Все, кроме Вальтера, пьют.
Б о е в (Вальтеру). Вы не согласны с тостом Ядвиги?
Ш л и т т е н б е р г. Тао оскорбил тост господина Ярцева!
Я р ц е в. Не понимаю?
Ш л и т т е н б е р г. Не прикидывайтесь наивным!
Х о л ь м а н. Здесь не место для рыцарских поединков!
Я р ц е в. Прости, Эльза, но недосказанная фраза…
Ш л и т т е н б е р г (входя в раж). Я готов досказать ее! Вы одержимы политикоманией! Вы присвоили себе право судить! Вешать оскорбительные ярлыки!
Я р ц е в. Эмоции никогда не считались аргументом в споре.
Ш л и т т е н б е р г. Вам нужны факты?
Х о л ь м а н. Факты не в твою пользу, Вальтер. Идеология неофашизма обречена.
Ш л и т т е н б е р г. Яд коммунизма породил сильное противоядие — неофашизм.
В ж е ш е н ь с к а. В свое время фашизм тоже выставляли как противоядие коммунизму.
Ш л и т т е н б е р г. Вам доставляет удовольствие напоминать мне о трагедии немецкой нации?
Х о л ь м а н. Вальтер! Ты становишься взрывоопасным.
Ш л и т т е н б е р г. Вы беспокоитесь, фройляйн Эльза, что в Германии одним патриотом станет меньше?
Х о л ь м а н (строго). Официальный тон обязывает человека быть предельно точным.
Ш л и т т е н б е р г (Ярцеву). Вот последствия вашей политики. Я не имею права произнести древнее имя моей родины.
Я р ц е в (теряя самообладание). Вы путаете божий дар с яичницей! Во-первых, ваш упрек не по адресу. А во-вторых, вы опоздали с ним почти на сорок лет.
Б о е в (пытаясь примирить их). Послушайте, коллеги. Я вынужден напомнить вам, что мы находимся в гостях…
Ш л и т т е н б е р г (Ярцеву). Вы предлагаете мне смириться с мыслью, что у немцев никогда не будет единой родины?
Х о л ь м а н (с тревогой). Вальтер! Мне стыдно!..
Ш л и т т е н б е р г (резко). Мне тоже стыдно, фройляйн Эльза! Стыдно за себя! Стыдно за вас! Стыдно за всю немецкую нацию! Через ее сердце проходит граница двух миров. Она проходит и через мое сердце. И через ваше. Она — шрам бесчестия на лице моего поколения. Мне больно, Эльза… (Ярцеву.) Вам никогда не понять этой боли. Вы родились наследником победы. Я — наследником поражения. Порабощенный дух рождает ненависть! (Хольман.) Продолжайте веселиться, фройляйн Эльза. (Быстро уходит.)
Я р ц е в (стараясь удержать его). Господин Шлиттенберг! Черт знает что! (Хольман.) Извини, Эльза. (Спешит за Вальтером.) Господин Шлиттенберг!
Б о е в. Как бы эти горячие парни не сошлись врукопашную. Простите, девушки. (Уходит.)