Телефонный звонок.
Б о е в (сняв трубку). Да! Кого? Одну минуточку. (Передает трубку Хольман.) Тебя. Сам фон Шлиттенберг.
Х о л ь м а н. Слушаю. Я занята. Что? Тетя? Ну, если тетя, то я постараюсь. (Резко опускает трубку.)
Я р ц е в (устало). Давайте-ка устроим небольшой перекур. Подумает еще каждый в одиночку. Если кого осенит — я на телефоне.
Г л е н. Мистер Ярцев прав. Нам надо немного освежить мозги. (Эльзе.) Я не прощаюсь. Подарок за мной. (Уходит.)
Х о л ь м а н. Может, вы все же перекусите?
Я р ц е в. Спасибо, что-то не хочется. Поздравляю тебя, Эльза. Извини нас, ради бога.
Все, кроме Вжешеньской и Хольман, уходят.
Поздний вечер того же дня. Перед нами снова номер Ли. Здесь в непринужденной беседе идет целенаправленная обработка некоторых участников пятой группы. Среди них мы видим С и л ь в и ю К о р т и, Г е н р и Ш о у, М и с с у р и К а т о я м у, М а д л е н Б а ж о, Т а о. В глубине номера накрыт стол, бутылки с разными напитками, фрукты, бутерброды. У стола дежурит Тао, она старается всем угодить: наполняет рюмки, предлагает закуску, мило улыбается. Она очень устала, но внимательно следит за всем происходящим. У самой авансцены, по-хозяйски развалясь за журнальным столиком, сидит Л и, он беседует с Р о б е р т о м Ф р и ш е м, облаченным в темную мантию. Приглушенно звучит музыка. Корти и Шоу танцуют, Катояма занят разговором с Тао. Бажо наблюдает за схваткой Ли с Фришем.
Л и. Абстрактную веру вы хотите противопоставить глобальным идеологиям? Нелепо! И несовременно!
Ф р и ш (горячась). Общество скорбящих братьев Иисуса Христа призвано открыть людям изначальную истину бытия! Мы не собираемся спорить с марксизмом! Вечность потеряла бы магическую силу, если бы хоть однажды усомнились в своем величии перед мгновением!
Б а ж о (восторженно). Какое неопровержимое сравнение!
Л и. Почти все религии с их вечными истинами загнаны в тесный угол истории.
Б а ж о. Зато коммунизм стал одной из активнейших религий мира.
Ф р и ш. Коммунизм антибожествен по своей сущности! Ибо главная его цель — пресыщение рода человеческого. А всякое пресыщение есть разврат, ведущий к гибели.
Л и. Все это книжно, господин Фриш. Коммунизм гибче многих религиозных догм.
Шоу, поблагодарив Корти за танец, берет у Тао две рюмки, вручает одну Корти, чокается с ней, пьет, подходит к Ли.
Ш о у (развязно). Продолжаете сушить мозги? Коммунизм или фашизм? (Смеется.) Знаете, что напоминает мне наша планета? Крохотный корабль в безбрежном океане. Мы — пассажиры. Мы спорим, скандалим. Не знаем, кому отдать предпочтение: абстрактному коммунизму или фашизму. Мы готовы схватить друг друга за глотку. А между тем корабль обречен. Он развил огромную скорость. Потерял управление. Еще мгновение, и он вдребезги!
К о р т и (темпераментно). Прекрасно! Скорость — физическое упоение! Динамика мысли! Ритм века! Победит тот, чьи идеи впишутся в бешеный ритм века.
Б а ж о. Я против победы идей! Я выступаю за победу чувства. Человек рожден, чтобы любить, наслаждаться жизнью. Только всемирная проповедь свободной любви способна уберечь человечество от гибели. Борьбу идей навязали нам религия и коммунизм. Они отвлекают человека от главного его предназначения…
Появляется Е в а М ю л л е р.
М ю л л е р (удивленно). О! Здесь уже полно гостей. (Фришу.) Вы имеете честь представлять в пятой группе Австралию?
Ф р и ш (с достоинством). Я имею честь представлять Общество скорбящих братьев Иисуса Христа!
М ю л л е р. Боже мой! Какая экзотика. (К Ли.) Операция «День рождения» сорвана. Мистер Глен сейчас будет здесь.
Л и. Поздравляю вас, фрау Мюллер.
Входят захмелевший Ш л и т т е н б е р г и Д ж о н Г л е н.
Ш л и т т е н б е р г (всем). Добрый вечер! (К Мюллер.) Ты просила меня зайти?
М ю л л е р (Глену). Я хотела поближе познакомить мистера Глена с моим другом господином Ли.