Г л е н (с достоинством). Благодарю вас, фрау Мюллер. (Щелкнув каблуками, к Ли.) Джон Глен.
Л и (улыбаясь). У вас манеры военного.
М ю л л е р. Мистер Глен имеет осколочные ранения.
Л и. Вы были ранены осколками советских снарядов?
Г л е н. Моя машина подорвалась на игрушках отечественного образца.
Неловкая пауза. Тут же появляется Т а о с маленьким подносиком.
Т а о (Глену и Шлиттенбергу). Угощайтесь.
Ш л и т т е н б е р г (взяв рюмку). Благодарю вас, Тао.
К о р т и (включив магнитофон, пританцовывает). Господа! Кто желает размяться, прошу сюда. (Шлиттенбергу.) Давайте танцевать. (Вовлекает его в танец.)
Б а ж о (Глену). Танцуйте. Здесь нет мин.
Ритмичный современный танец. Танцуют Корти, Шлиттенберг, Бажо, Глен, вскоре к ним присоединяются Тао и Катояма. Ритм постепенно нарастает.
Ш о у. Вот они, первые признаки скоростной катастрофы.
Ф р и ш. Конвульсии грешников перед страшным судом.
М ю л л е р. Эпидемия пессимизма. Что это, болезнь века?
Ф р и ш. Результат самоотлучения человека от бога.
Ш о у. Мы переживаем состояние идейной невесомости.
Л и. Ерунда! Молодежи нужен вождь! Личность, которой бы она поклонялась. Могущественный идол.
Шлиттенберг и Корти подходят к Мюллер.
М ю л л е р (к Ли). Извините. Но вы, кажется, забыли, что на роль такого идола сейчас претендует Москва.
Л и. Политика Москвы держится на трех постулатах. На ложном миролюбии. Лицемерном интернационализме. И на активном оболванивании молодежи мира в просоветском духе.
Ш л и т т е н б е р г. Что касается оболванивания, то здесь вы явно перебрали.
Подходят Глен и Бажо, они стоят, прислушиваются к разговору. Тао и Катояма продолжают танцевать, но их танец похож на маленькое представление мимики и жеста.
Ш о у (Шлиттенбергу). Вы повнимательней вчитайтесь в программу предстоящего форума.
Г л е н. Что, собственно, вас в ней смущает?
Ш о у. Перечень стран. Среди них, кстати, и наша Америка.
Г л е н. Вполне заслуженно.
Ш о у. Вы космополит?
Г л е н (вспыхнув). Я не хочу, чтобы на кострах ку-клукс-клана сгорела национальная честь моей родины!
Л и. Вы предпочли костру всемирное поругание?
Г л е н. Вы ставите проблему с ног на голову!
Тао и Катояма, выключив магнитофон, подходят к Ли.
Л и. А вы повнимательней вдумайтесь в политическую направленность программы. Почти каждый пункт призывает бороться за мир, за социальную справедливость, за политическое равноправие. Красивые слова. А что за ними скрывается? Ложь и лицемерие. Натравливать беззубого щенка на могучего тигра может только тот, кому безразлична участь жертвы.
М ю л л е р. Или тот, кому надо отвлечь тигра, чтобы всадить нож в спину.
Л и. Зачем нож? Можно связать его так называемым «мирным договором».
К о р т и. Не выйдет!
Ш о у. Москве придется иметь дело с Америкой.
К а т о я м а. Господин Ли прав. Громче других кричит о мире тот, кто готовится к войне. Завтра мы дружно проголосуем против третьего пункта.
Л и. Вы уповаете на голосование? Вынужден огорчить вас. Два из трех участников этого совещания прибыли сюда по рекомендации Комитета молодежных организаций СССР.
Ш л и т т е н б е р г (резко). Простите! Но подобное заявление ставит в неловкое положение даже ваших гостей.
Г л е н. Чтобы не нарушать закон гостеприимства, разрешите откланяться. (К Ли.) По по закону благородства обязан предупредить вас. Завтра я внесу предложение включить Южную Корею в список стран, обозначенных в третьем пункте. Честь имею. (Гордо удаляется.)
Ш л и т т е н б е р г. Тетя, мистера Глена я пригласил по вашему совету.
М ю л л е р. Я не думала, что война так сильно расшатала его нервы.
Ш л и т т е н б е р г. Я обязан извиниться перед мистером Гленом.
М ю л л е р. За что?
Ш л и т т е н б е р г. За господина Ли! (Уходит.)
Л и (с улыбочкой). Горячая молодежь. (К Мюллер.) За вашего племянничка я спокоен. (Всем.) А вот за мистера Глена поручиться не могу. Этот солдафон способен на все.
М ю л л е р. Пока мы прохлаждаемся, Ярцев и его компания агитируют за третий пункт.