АЛЬФ. Ну и дурак же я был...
ЖЮЛЬ. Не будем об этом. Ведь она улетает.
В дверях внезапно появляется Клара.
КЛАРА. Почему вы решаете за меня?
СТЕН. Как я сразу не понял, что она будет подслушивать?!
КЛАРА. Альф!
АЛЬФ. Я обойдусь без тебя. Отпускаю. Катись. Хватит! Ты там прекрасно приживешься.
КЛАРА. Жюль?..
ЖЮЛЬ. Не надо больше, Клара, я устал, милая, из этого все равно бы не вышло ничего хорошего. А у тебя такие способности к общению...
КЛАРА. И вы будете жить вдвоем? Вы же с ума сойдете!
СТЕН. Вот именно. А теперь попробуй еще раз. Только ты можешь их уговорить.
Клара подошла к Стену и посмотрела ему в глаза.
КЛАРА. Хочешь, я скажу им, о чем ты думаешь?
СТЕН. Не надо!
КЛАРА. А я все-таки скажу.
СТЕН. Допустим, мне стыдно за эту мысль...
АЛЬФ. Ему стыдно! Моему пра-пра-пра-правнуку с дикой планеты Марианда стыдно! Держите меня, я сейчас джигу спляшу!
КЛАРА. Ладно. Я буду молчать.
Они обменялись долгим взглядом. Звон разорванной струны...
СТЕН. Ты этого не сделаешь!
КЛАРА. Сделаю. На кого же я оставлю эту пару сумасшедших? Ты что, не понял? Это же мои мальчики.
СТЕН. Они громко сказали, что обойдутся без тебя.
КЛАРА. Ты прекрасно слышал, что они без меня не обойдутся. Вот эти уши можно заткнуть, а те, внутри — не получится!
Стен перевел взгляд с одного землянина на другого, услышал от каждого нечто малоприятное и, возмущенный, выскочил из рубки.
АЛЬФ. Жюль, последи по приборам...
ЖЮЛЬ. Он сейчас выйдет в камеру. Вышел. Он в шлюзе. Все, ребята. Его больше нет.
КЛАРА. Я бы просто померла от беспокойства за вас.
АЛЬФ. Хватит. Ты же не померла.
ЖЮЛЬ. Давайте-ка лучше займемся ужином. С этими гостями весь режим полетел кувырком.
КЛАРА. Я в теплицу за огурцами! Альф... Ты поможешь мне перетащить ящики с питательным раствором?
Альф ничего не ответил и даже отвернулся.
ЖЮЛЬ. Он поможет. А я бы за это время проверил танки с горючим.
АЛЬФ. Точно. И посмотри — что там со шлюзом.
ЖЮЛЬ. В шлюзе никого больше нет, ребята.
Очень медленно Альф, Жюль и Клара подходят друг к другу. Все-таки им здорово не по себе от собственного упрямства. И даже не понять, кто первый тихонько запел очень земную, очень тихую и очень грустную песню о далеком доме, о дороге и о надежде...
КСЕНИЯ
пьеса
Действующие лица:
Аксинья Петрова, впоследствии — «Андрей Федорович»
Андрей Федорович Петров — ее муж, полковник, певчий придворной церкви
Прасковья — домоправительница у Петровых
граф Энский — вельможа сперва елизаветинского, затем петровского и, наконец, екатерининского двора
отец Василий
Анета — театральные танцовщицы Лизета
Дуня — горничная Анеты
ангел-хранитель раба Андрея
ангел-хранитель рабы Ксении
Где-то в непостижимой вышине стоят рядом, взявшись за руки, чуть повернувшись друг к другу, двое — мужчина и женщина. Оба — в ниспадающих белых одеяниях, таких, что скрывают все тело и оставляют доступными взору только лица.
Звучит колокольный радостный трезвон. И его перекрывает густой голос незримого иерея:
— Венчается раб Божий Андрей рабе Божьей Ксении! Венчается раба Божия Ксения рабу Божию Андрею!
Справа и слева от пары возникают два ангела в облачениях, какие мы привыкли видеть их на образах. Белые одеяния, на груди перекрещенные двумя золотыми перевязями, как будто нет другого способа закрепить на плечах крылья, и сами крылья — похожие на трепещущие пучки света.
Ангел-хранитель раба Андрея возносит венец над его головой, ангел-хранитель рабы Ксении возносит венец над ее головой. Свершилось! И гаснет свет, и тают силуэты, и растворяется в небесах колокольный трезвон...
Сдается мне, что если уж выбирать предметы, свойственные восемнадцатому веку, то один из самых занятных — карета. Та, что стоит на видном месте посреди сценического пространства, возможно, даже не совсем карета, — разломана, разорена. Однако огромное заднее колесо с золочеными спицами, и часть разрисованной галантными сценами дверцы с бронзовыми накладными завитками, и спинка сиденья, обтянутая бархатом, и толстые золотые кисти на витых шнурах, и квадратное, переплетом забранное окошечко в задней стенке создают образ роскошного экипажа. А более и ни к чему...