Старица Марфа. Повесить воренка. Так. Повесить. За Серпуховскими воротами. Так я велю! Государю не говорите пока. Я решила, мне ответ держать. (подумав, жестко) А Маринку привезти в простом возке, из возка не пускать, но людям показать. Пусть глядит и свидетельствует — это он, воренок.
Марина. То ж дитя! Пустите его! Дитя!.. Царевич мой!
Старица Марфа. Чтобы ни у кого более сомнения не осталось. Чтобы все видели — вот теперь воровской корень начисто извели.
Марина. Янек! Ты слышишь меня?! Пустите, пустите!.. Янек, Янек, Янек!..
И падает, как подкошенная.
Старица МАРФА. Мужу отписать — нет более угрозы... с угрозой я расправилась... Дай Бог долгих лет моему Мишеньке... (вдруг опускается на колени) Или я не мать, Господи? Или не должна за свое дитя грех на душу принимать?..
Марина приподнимается.
Марина. Янек! Янек! Царевич!..
Старица Марфа зажимает себе уши.
Старица Марфа. Нет, не грех! Не грех!
Марина. Янек, Янек!..
Старица Марфа. Мир! Мир для государевой державы! Я этой ценой мир купила! Не грех, нет, не грех!
Марина. Нет боле моего царевича... Нет жизни моей... Зачем я?.. Зачем, коли я уже не царица?
Старица Марфа. Пока жива — псицей у государевых ног бдеть буду. И не разлучат нас более. Убью того, кто посмеет разлучить. Ох, скорее бы муж приехал. Не бабье это дело — править... Устала... Да и что во мне бабьего-то осталось, Господи? Закаменела я, не душа — кремень, и молитва моя — каменная...
Марина (медленно ложась на пол). Царевич мой, приведите царевича… Умираю… Проститься с царевичем…
Старица Марфа. Плохо без мужа…
Инокиня Марфа. Да пропадите вы все пропадом! Ничего не ведаю! Ничего не помню! Убирайтесь все вон! (пауза.) Жила себе у матушки, горя не знала, как цветочек расцветала... За что, Господи? Может, и вовсе ничего не было, а заснула в светлице своей девичьей, проснулась в келье. И государь примерещился, и дитятко примерещилось, и кто умер, кто жив — не понять, Господи, одно лишь и есть — душа да тело... а бояться надо лишь смерти…
Марина. Я иду вдоль галереи, и я даже теперь не знаю, где, в чьем замке видела эти лица. Они мрачны и высокомерны, нет в них радости. Одно царственное достоинство и жесткая скорбь, плотно сжатые губы и несгибаемая парча... И где-то там, в самом конце галереи, в позолоченной раме, пустота — там быть мне, царице российской. Во французском платье пишите меня, во французском! Нарочно портным к коронации заказано, жемчугами расшито! Никого не послушаю, надену, ибо имею право! Я — царица! Я — московская царица!
Старица Марфа. Сними с моих плеч этот тяжкий крест, Господи. Скорее бы муж приехал. Пусть он правит, пусть сыночком руководит. Все прочь подите — за государя молиться хочу... Может, опомнюсь, смогу молиться? Призри, Господи, на рабу твою, инокиню Марфу...
Вдали ударяют в негромкий колокол.
Марина. И царевича рядом пишите, царевича моего! Пусть стоит возле, держится ручкой... Где ж ты, мой царевич?..
Старица МАРФА. Спаси тебя Господь, государь... Только ты и остался... Душу за тебя положу...
Марина. Янек!
Инокиня Марфа. Митенька…
Марина. Янек...
Инокиня Марфа. Митенька...
Старица Марфа. Божиею милостию, Великий Государь Царь и Великий Князь Михаил Федорович! Всея Руси Самодержец Владимирский, Московский, Новгородский! Царь Казанский, Царь Астраханский, Государь Псковский и Великий Князь Смоленский!.. Тверский, Югорский, Пермский, Вятский!..
Колокол бьет все громче, заглушая и шепот, и крик.
Дура
Трагифарс
Сцена представляет собой небольшую комнату с прихожей, оформленной, как холл — вешалка-стояк, два стула, столик с журналами между ними, зеркало, бра, и все это очень небольшое, стоящее тесно. В самой комнате тоже стол, но уже побольше, круглый, покрытый бархатной вишневой скатертью, на нем лампа в стиле ретро, обязательно с желтой бахромой, и разнообразные шкатулочки. Рядом другой, пониже, на колесиках, и видно, что его старались сделать незаметным. На втором столе — телефон и папки с бумагами, электрочайник и посуда. За ним приютился маленький холодильник. Кроме того, имеются два очень удобных кресла и табуретка у стены. Окно тут какое-то странное, под самым потолком, закрытое синими шторками с золотыми звездами. Видны три стенки, из них одна — общая с прихожей, в другой — две невысокие двери, третья же, та, что под окном, разрисована кругом Зодиака со всеми подробностями.