О б о л е н с к а я. У меня такое впечатление, что Абец проявляет особый интерес к Алексею Платоновичу… Надо информировать штаб де Голля… Теперь мы боремся за Францию, которая нас приютила…
Р а д и щ е в. Но если потребуется, за Россию будем бороться вдвойне.
В темноте доносится голос диктора Юрия Левитана, передающего очередную сводку Совинформбюро: «Повторяю утреннее сообщение Советского информбюро от 15 октября: наши войска вели бои на всем фронте и особенно ожесточенные на Вяземском, Брянском и Калининском направлениях…»
Занавес поднимается. Кабинет Волконской на ферме в департаменте Дордонь. Будучи врачом, она развернула на своей ферме госпиталь для раненых. Белые шкафы с медикаментами, диван, покрытый белой клеенкой, на столе — стетоскоп и аппарат для измерения кровяного давления. Поздняя ночь. У радиоприемника — В о л к о н с к а я, красивая женщина средних лет в белом халате; м а т ь М а р и я, пожилая женщина в черном апостольнике; А р и а д н а С к р я б и н а, молодая миловидная женщина, и С о ф ь я Н о с о в и ч, элегантная дама лет тридцати на вид.
В о л к о н с к а я. Вяземское направление!.. А два дня назад оставили Вязьму!.. Немцы подходят к Москве!.. (По-французски.) О мой бог!..
С к р я б и н а. Ужасно!..
Н о с о в и ч. Не понимаю, что происходит!..
М а т ь М а р и я. Неужели немцы захватят?.. Не верю…
Г о л о с Л е в и т а н а. Передаем вечернее сообщение: «В течение ночи с четырнадцатого на пятнадцатое октября положение на Западном фронте ухудшилось. Немецко-фашистские войска бросили против наших частей большое количество танков, мотопехоты и на одном участке прорвали нашу оборону…»
В о л к о н с к а я. Я не в силах это слушать!.. (Выключает приемник.) А сегодня особенно… Гастон и Жорж обещали приехать…
М а т ь М а р и я. Кто они? Гастон и Жорж?
В о л к о н с к а я. Гастон — француз, а Жорж — русский эмигрант. Оба, вероятно, коммунисты. Мне известны только их подпольные клички. Они должны доставить сюда трех советских офицеров, бежавших из лагеря военнопленных.
М а т ь М а р и я. Волнение ваше, княгиня, понятно. Вот-вот увидим советских… Чего-чего о них не наслышались, но начитались! Как мы встретимся, как они к нам отнесутся?.. Найдем ли общий язык?..
Н о с о в и ч. Поверят ли они нам, мать Мария?!
С к р я б и н а. Да-да, поверят ли?!.
М а т ь М а р и я. Должны поверить. Тамара Алексеевна, а все же включите радио. Мы в Париже регулярно слушаем…
Волконская включает приемник.
Г о л о с Л е в и т а н а. …С каждым днем патриоты Франции, жители Парижа усиливают свою борьбу против немецко-фашистских войск и ставленников Гитлера…
С к р я б и н а. Слышите, о нас!..
Г о л о с Л е в и т а н а. …Тринадцатого октября в Сен-Дени убиты два немецких солдата. В этот же день в Булонском лесу французскими патриотами были убиты немецкий офицер и три солдата…
С к р я б и н а. Абсолютно точно!..
Г о л о с Л е в и т а н а. …В Шуази застрелен видный фашистский чиновник.
В о л к о н с к а я. Да, Сопротивление разрастается…
За окном шум подъехавшей машины.
(Смотрит в окно.) Приехали!..
М а т ь М а р и я. Сейчас мы их увидим.
С к р я б и н а. Ой, как бьется сердце.
Условные звонки в передней. В о л к о н с к а я быстро идет открывать. Доносится веселый голос Шибанова: «Бонжур, мадам!» и взволнованный ответ Волконской: «Бонжур, мсье!»
М а т ь М а р и я. Неисповедимы пути твои, господи!
Входят В о л к о н с к а я, Ш и б а н о в, Н и к о л а й, О в с я н н и к о в а и Х е т а у р о в. Шибанов — средних лет человек с чисто русским лицом. Николай — высокий, лет сорока, Овсянникова и Хетауров — молодые люди.
Скрябина, Носович, мать Мария встают. Волконская становится рядом с ними. И теперь все стоят, как две стены, взволнованно и жадно разглядывая друг друга. Пауза.
Ш и б а н о в. Друзья мои, позвольте представить вас нашей хозяйке. Николай Петрович, полковник Красной Армии.
В о л к о н с к а я. Здравствуйте, полковник. Княгиня Волконская. (Вспыхнув.) Доктор Волконская, Тамара Алексеевна.