Ж е р е б к о в. Боюсь, что это правда. Однако будьте справедливы — многие эмигранты честно работают на вас. Сколько моих людей служат переводчиками в оккупированных районах России? А на фронтах? Части генерала Краснова…
О б е р г. Меня интересуют эмигранты, связанные с Резистансом, а не части генерала Краснова!..
Ж е р е б к о в. Именно затем я и пришел. Ходят упорные слухи, что одна эмигрантка, некая мать Мария, монашенка…
О б е р г. Менее всего меня интересуют монашенки.
Ж е р е б к о в. Одну минуту!.. Это довольно странная монашенка, экселенц. Она бывшая поэтесса Кузьмина-Караваева… Подруга Блока в прошлом… Был такой русский поэт…
О б е р г. Поэзия меня тоже мало интересует!
Ж е р е б к о в. Ее дочь, коммунистка, в тысяча девятьсот тридцать шестом году уехала в Советский Союз.
О б е р г. Это уже более интересно.
Ж е р е б к о в. Правда, в Москве эта особа умерла от дизентерии в тысяча девятьсот тридцать девятом году.
О б е р г. Покойниками не занимаемся.
Ж е р е б к о в. Но ее мать, принявшая монашество, теперь, по слухам, связана с Резистансом и организовала большую группу… Рекомендовал бы арестовать.
О б е р г. Арестовать легче всего. Напишите мне подробно все ваши соображения по поводу этой монашки. А сейчас слушайте внимательно. Помните, еще перед войной с Россией вы приветствовали на балу господина Абеца…
Ж е р е б к о в. Да. Вместе с графиней Тернавской…
О б е р г. При чем здесь графиня Тернавская?.. Там был еще этот профессор… Как его?
Ж е р е б к о в. Бердышев, экселенц.
О б е р г. Да-да. Бердышев. По-моему, большой мошенник. Любит цитировать Марка Аврелия.
Ж е р е б к о в. Что делать — профессор теологии.
Входит а д ъ ю т а н т, шепчет что-то на ухо Обергу.
О б е р г (Жеребкову и Крейцу). Господа, я должен принять одного человека. А вы пока возьмите машину и привезите профессора сюда.
К р е й ц. Слушаю.
К р е й ц и Ж е р е б к о в уходят. А д ъ ю т а н т уходит за ними, затем возвращается и впускает графиню Т е р н а в с к у ю. Она роскошно одета, модно причесана, умело накрашена.
Т е р н а в с к а я (подчеркнуто официальным тоном). Разрешите войти, господин генерал?
О б е р г. Прошу вас, графиня. (Встает.)
Тернавская плотно прикрывает дверь, кокетливо подбегает к Обергу, целует его.
Т е р н а в с к а я. О, мон анж!.. Я так соскучилась!.. У тебя усталый вид, ты слишком много работаешь, мой мальчик!!!
О б е р г. Садись, деточка. Ты, как всегда, обворожительна.
Т е р н а в с к а я. Благодаря тебе, милый! Мне завидует весь Париж!
О б е р г. Как твой Поль? Ничего не подозревает?
Т е р н а в с к а я. Он уже привык… К нашей дружбе, хочу сказать. И ты так много для него сделал!.. Знаешь, я всегда была ему верна, как Пенелопа… Ты — мой первый любовник…
О б е р г (ухмыляясь). Никогда не считал арифметику точной наукой.
Т е р н а в с к а я. О, Ганс, как тебе не стыдно! Я навела справки об этом профессоре Бердышеве, как ты просил.
О б е р г. Можно ли ему доверять?
Т е р н а в с к а я. Смотря в каком смысле, милый… Он пытался за мной ухаживать… Но я не поклонница этих бородок… И потом он надоел мне цитатами из Фихте, Фомы Аквинского в еще каких-то мудрецов…
О б е р г. А в политическом отношении он надежен?
Т е р н а в с к а я. Полагаю, что да. А в чем дело?
О б е р г. Деточка, никогда не задавай мне таких вопросов. Я этого не люблю. Завтра мы встретимся. Там же. В семь вечера.
Т е р н а в с к а я. Буду… как всегда… До скорого свидания! (Целует Оберга, уходит.)
Оберг нажимает кнопку. Входит Л е м к е.
О б е р г. Что это вы весь в поту, милейший Лемке?
Л е м к е. Допрашивал одного коммуниста. Пришлось поработать.
О б е р г. Результат?
Л е м к е. Его вынесли на носилках. Но молчит.
О б е р г. Вы помните, Лемке, года полтора назад на балу русские эмигранты преподносили хлеб-соль господину Абецу?
Л е м к е. Очень хорошо помню. Там еще была такая красивая графиня. Мне кажется, она сейчас вышла от вас…
О б е р г. Там был профессор Бердышев.
Л е м к е. Помню. Он еще говорил: «И сказал апостол: слова его отбросим, а душу сохраним».
О б е р г. Нам придется с ним поработать. В вашем стиле.
Л е м к е. Всегда готов.