Слева зажигается свет. С т у д е н т читает текст записи Митчела в дневнике.
С т у д е н т. «Уже две недели, как я лежу здесь… Несчастье произошло оттого, что я по собственной неосторожности залез на плохо укрепленную балку, упал и ударился головой о бревно… Отец приезжает каждую субботу… Вчера прилетел дедушка и прямо с аэродрома приехал ко мне. Ребята каждую свободную минуту забегают ко мне. Тания взяла на себя обязанности моей медицинской сестры. Никогда, никогда не забыть мне этих друзей. Никогда прежде мне не были так понятны простые и великие слова: «Дружба», «Любовь», «Верность»… Эти люди всегда вместе — и в радости и в беде».
Доносятся чьи-то шаги. Свет слева гаснет. Митчел прячет свой дневник под подушку и вытягивается на постели, закрыв глаза. Входят Г а р в у д, К л а р а, т е т я Д а ш а и Т а н я, она в белом халате.
Г а р в у д (подходя к кровати). Он спит… (Кларе.) Этот доктор так и не взял у меня гонорар. Удивительная страна!.. Когда я сказал ему: «Доктор, я исхожу из формулы социализма — каждому по труду», он ответил: «Мой труд оплачивает государство…» Можно тут что-нибудь понять?
К л а р а. У нас просто не поверили бы, что так бывает… Две недели он приезжал каждый день…
Г а р в у д. Мисс Тания, вам надо отдохнуть…
Т а н я. Я не устала… и потом, когда Митчел проснется…
К л а р а. То будет рад вас видеть… Танюска!..
Т а н я смущается.
Т е т я Д а ш а. Давайте чайку попьем.
Т а н я. Я принесу воды, тетя Даша. (Уходит вместе с тетей Дашей.)
Г а р в у д. Ты смутила девушку, Клара… У них с Митчелом просто дружба.
К л а р а. Самые умные мужчины поразительно наивны в этих вопросах. Вы не исключение из этого правила, отец!
Г а р в у д (несколько уязвленный). Ни в одной области дамы так не склонны к фантазии, как в этой. И ты не исключение из этого правила.
К л а р а. Фантазии?.. А то, что в бреду он столько раз произносил ее имя?.. Это тоже фантазия?
Г а р в у д. Бред — это всего лишь бред.
К л а р а. Когда мужчина объясняется в любви, находясь в нормальном состоянии, это нередко бред. Но уж если он объясняется в бреду, то это настоящее чувство… Можете не сомневаться, папа!..
Г а р в у д. Ну-ну… Может быть… Я уже смутно помню, как это бывает. В табаках я себя чувствую сильнее… А она, эта девушка?..
К л а р а. Как можно не влюбиться в нашего Митчела?
Г а р в у д. Иных доказательств у тебя нет?
К л а р а. Разве можно, не любя, так волноваться, не спать ночами?..
Г а р в у д. Тогда в него влюблен весь факультет. И прежде всего тетя Даша… Она тоже не спала ночами… Когда потребовалась кровь для переливания, все его коллеги предлагали свою… А Хусаин ночью помчался за льдом и пронес его в руках три километра… бегом. Помнишь, как ты боялась его?.. И называла потомком Чингисхана?..
К л а р а. Да-да, золотой мальчик… (Подходит к Митчелу, поправляет край одеяла, глядит на сына, тихо напевает.)
Гарвуд подходит к комоду, на котором стоит рамка с фотографией молодого солдата в пилотке. Входит т е т я Д а ш а с чайником.
Г а р в у д (тете Даше). Иван?
Т е т я Д а ш а. Он… (Не желая продолжать этот разговор.) Вот, закусите, господа… Извините, сахару только два кусочка — месяц на исходе.
Г а р в у д (подходит к тете Даше, берет за руку, глядит в ее открытое, доброе, чисто русское лицо с ввалившимися от горя и бессонных ночей глазами и тихо произносит). Никогда, никогда, тетия Даша, Митчел Гарвуд не забудет того, что вы сделали для нашего мальчика! О, теперь я знаю, что такое русская женщина!.. (У него появляются слезы на глазах.) Извините меня!..
Т е т я Д а ш а. Да что ты, голубчик мой?..
Клара подходит к ней и молча целует ее.
Сейчас хлеб принесу… (Уходит.)
К л а р а. Вы настоящий человек, отец!.. (Указывая на портрет.) Это ее мальчик?
Г а р в у д. В этой стране нет дома, в котором не побывала война…
К л а р а. Ах, как мне стыдно, что, прожив две недели в этом доме, я лишь сегодня узнала, что это портрет ее сына!..
Т а н я приносит чашки и блюдца.
Отец… Выйдем на берег…
Т а н я. А как же чай?
Г а р в у д (поглядев на Клару). Мы на несколько минут… Полюбоваться восходом солнца…