Ш т у м п е. Хорошо, пусть будет пять. Сколько рабочих я могу иметь?
Л е о н т ь е в. Максимум двадцать пять.
Ш т у м п е. Есть такой приказ?
Л е о н т ь е в. Да. Для частных предприятии.
Ш т у м п е. Загадочно.
Л а р ц е в. Что загадочно?
Ш т у м п е. Все. Прежде всего я не понимаю термина «частное предприятие». Я знал другую формулу — «честное предприятие», и она мне понятна. Если вы хотите восстановить нормальную жизнь, то зачем ограничивать частные, но честные предприятия? Где логика, позволю себе спросить? Что вы теряете, если у меня будет триста рабочих? Это увеличило бы объем продукции, обеспечило бы заработком лишних двести семьдесят пять человек и увеличило бы мои доходы. И все были бы довольны. А когда все довольны, то это и есть нормальная жизнь, как я понимаю.
Л а р ц е в. Что делать, Штумпе, приказ есть приказ…
Ш т у м п е. Молчу!.. Не могу, однако, понять, почему в американской зоне все наоборот: там в первую очередь восстанавливают крупные предприятия.
Л а р ц е в. Да-да, совершенно верно, вы правы!.. Там никаких ограничений!.. Можете иметь хоть тысячу рабочих.
Леонтьев с удивлением наблюдает за Ларцевым.
Ш т у м п е. В самом деле? Серьезно?
Л а р ц е в. Да, говорят… Итак, вам будет отпущено пять тонн сахару.
Ш т у м п е (привстав и кланяясь). Счастлив слышать!
Л е о н т ь е в. Но при одном условии…
Ш т у м п е. Да?
Л е о н т ь е в. Помните, вы называли мне фирму Бринкеля.
Ш т у м п е. Так точно.
Л а р ц е в. Так вот, при бомбежке Дрездена завод Бринкеля был полностью разрушен, а сам Бринкель погиб…
Ш т у м п е. Есть бог на земле!.. Какое несчастье, я хотел сказать!
Л а р ц е в. Осталась в живых дочь Бринкеля. Она по профессии химик и помогала отцу вести дело.
Ш т у м п е. И теперь у нее ни отца, ни дела…
Л а р ц е в. Да. Вот мы и считаем, что вам следует взять ее в компаньоны.
Ш т у м п е. Что?! Я не имел компаньонов, когда у меня было пятьсот рабочих!.. Зачем мне компаньон при двадцати пяти, да к тому же дама?
Л а р ц е в. В наше время два завода в одной зоне — излишество. Поэтому решено вас объединить, и это решение окончательное.
Ш т у м п е. Могу ли я хотя бы встретиться с ней, посмотреть, что это за птица?
Л а р ц е в. Конечно. (Леонтьеву.) Она в приемной.
Леонтьев нажимает звонок. Входит Ф у н т и к о в.
Л е о н т ь е в. Пригласите госпожу Бринкель.
Ф у н т и к о в уходит, и в кабинете появляется Э р н а Б р и н к е л ь, статная, элегантно одетая, модно причесанная дама.
Э р н а. Добрый день, господа!
Л е о н т ь е в. Добрый день, фрау…
Э р н а. Простите — фрейлейн. Мой жених случайно погиб на охоте, еще до войны, и я дала обет не выходить замуж. Мое имя — Эрна.
Л е о н т ь е в. Садитесь, фрейлейн.
Эрна, кивнув головой, садится.
Л а р ц е в. Скажите, фрейлейн Эрна, знаете ли вы господина Штумпе?
Э р н а. Да, один раз имела удовольствие видеть господина Штумпе. Еще до войны, когда он получил на лейпцигской ярмарке золотую медаль за свой вишневый напиток, если меня не подводит память.
Ш т у м п е. Фрейлейн, ваша память делает вам честь. Именно за вишневый. Ваша фирма получила тогда бронзовую медаль за фруктовую воду «Нега», если я не ошибаюсь…
Э р н а. Да-да. Я сразу вас узнала, хотя вы, конечно, изменились за эти годы, как все мы… (Со вздохом.) Я тогда была еще молодой.
Ш т у м п е (галантно). Ну-ну, вам грех жаловаться, фрейлейн Эрна!.. Вы прекрасно выглядите. Да, большая золотая медаль!.. Какие времена, какая ярмарка, какой напиток!.. Конечно, и ваша «Нега» была недурна, но бронзовая медаль, извините меня, — это все-таки не золотая, ха-ха!..
Э р н а. Вы правы, герр Штумпе. Я убедилась в этом через два года, когда на мюнхенской выставке мы получили золотую медаль, а вы бронзовую… Как счастлив был мой бедный отец!.. (Прикладывает кружевной платочек к глазам.)
Ш т у м п е. Да-да, ваш бедный отец!.. Примите мое соболезнование, фрейлейн… И завод, как я слышал…
Э р н а. Груда руин… Еще счастье, что у меня случайно сохранились наши проспекты и рецептура. (Доставая из сумочки бумаги.) Вот, видите… (Протягивает бумаги Штумпе, который с интересом их разглядывает.)
Ш т у м п е. Да, проспекты. «Рейнский напиток», «Первый поцелуй», «Прохлада», «Летний вечер»… Что говорить, ваш отец был мастер придумывать названия!..