Миссис Литлуит. Но ведь мы же не можем есть ни быка, ни борова, Джон! Как же мне просить быка и борова?
Литлуит. Ах, боже мой, Уин! Ты можешь испытывать страстное желание посмотреть, такое же страстное желание посмотреть, как и попробовать! Помнишь, Уин, рассказ о жене аптекаря, которая так интересовалась анатомией? Или помнишь басенку об одной леди, которой захотелось плюнуть в рот адвокату после великолепной речи, произнесенной им? Женщина в припадке на все способна! Уверяю тебя, они обе сделали это в припадке. Уин! Ну, прислушайся к себе, не чувствуешь ли ты признаков приближения припадка? Ну, попробуй!
Треш. Мы, кажется, избавились от своего нового покупателя, братец Лезерхед. Пожалуй, он уже больше не вернется.
Лезерхед. Тем лучше. Закрывай-ка лавочку и уберемся подобру-поздорову, пока он нас не нашел.
Треш. Нет, подожди немножко, вон идет еще компания! Может, мы еще заработаем деньжат.
Нокем. Сэр! Я сделаю так, как вы советуете, — остригу волосы и брошу все виды зелий. Я понял, табак и пиво, свинина и сводник Уит, и даже сама Урсула — все это суета сует.
Ребби Бизи. Свинину я в своем предостережении не упоминал, но все прочее упоминал. Ибо длинные локоны — это знамение гордыни, и мир полон сих знамений, переполнен ими. А пиво есть напиток сатаны, предназначаемый для того, чтобы одурманивать нас и заставлять увлекаться мирской суетой, как свойственно сему веку суеты. А дым табачный словно окутывает нас туманом заблуждения, а дородная женщина, именуемая Урсулой. особо опасна, ее следует избегать. Ибо она имеет на себе печать всех трех врагов человека: духа мирских забав, сиречь ярмарки, дьявола, сиречь огня, и печать плоти, символом коей она сама является.
Вдова Пюркрафт. Братец Ревнитель! Что нам делать? Дочь моя снова охвачена припадком желания!
Ребби Бизи. Как! Она хочет еще свинины? Но ведь больше нет свинины.
Вдова Пюркрафт. Нет, теперь она жаждет ярмарочных зрелищ.
Ребби Бизи. Сестра! Вели ей немедленно бежать от нечистых забав места сего, дабы не прикоснуться к его грязи. Сие есть Смитфилд, иже есть сказуемо — логово Зверя, и я покидаю его, ибо идолопоклонство выглядывает из всех нор его! (Проходит мимо.)
Нокем. Вот первоклассный лицемер! Теперь, когда он наполнил брюхо, он брыкается и лягается, подлая тварь, подлая кляча! Вот подходящий момент. Я пойду и развеселю Урсулу, порассказав ей, как действует ее свинина; две с половиной порции он съел один и выпил почти полное ведро пива. Жрет, как акула. (Уходит.)
Лезерхед. Что прикажете, джентльмены? Что покупаете? Погремушки, игрушки, барабанчики, пупсики?
Ребби Бизи. Исчезни со своим презренным товаром, нечистый торгаш! Исчезни со своими драконами и псами! Ибо все твои лошадки суть идолы, истинные идолы, и ты уподобляешься Навуходоносору,[340] горделивому Навуходоносору ярмарки, ибо расставляешь приманки для малых сих, дабы они впадали в грех идолопоклонства.
Лезерхед. Пощадите, сэр! Купите лучше скрипочку, чтобы отводить душу.
Литлуит. Ну, посмотри, Уин, посмотри, бога ради, и успокойся! Здесь есть на что посмотреть.
Вдова Пюркрафт. Да, дитя мое! Если ты ненавидишь их столь же искренне, как и брат наш Ревнитель, ты можешь смотреть на них. —
Лезерхед. А что вы скажете по поводу барабанчиков, сэр?
Ребби Бизи. Барабан — это брюхо Зверя, а меха твои — легкие Зверя, и трубки твои — глотка Зверя, и перья твои — хвост его, и трещотки — скрежет его зубов!
Треш. А что такое мои пряники, с вашего разрешения, сэр?
Ребби Бизи. Это пища, его возбуждающая! Прочь с глаз моих со своим лотком, блудница! Сии паточные звери являют собой содом языческий!
Лезерхед. Вот что, сэр, если вы не утихомиритесь, так я добьюсь, и вас посадят в колодки за то, что вы препятствуете торговле.
Ребби Бизи. Блуд торговли возмущает меня, и грех ярмарки раздражает меня так, что я не могу молчать!
340
Навуходоносор - упоминаемый в библии вавилонский царь, разрушивший Иерусалим и его храм, вследствие чего среди иудеев он прослыл величайшим гонителем «истинной веры».