Вскоре после постановки рассмотренной комедии произошло событие, которое могло окончиться для Бена Джонсона трагически. Один из актеров труппы Хенсло, Габриель Спенсер, раздраженный успехом комедии, вызвал драматурга на дуэль и был им убит. Против поэта было возбуждено судебное преследование, ему грозили всевозможные кары, вплоть до повешения. Однако благодаря заступничеству влиятельных друзей он отделался конфискацией имущества и клеймом на большом пальце руки.
Примерно через год после постановки комедии «У всякого свои причуды» Бен Джонсон решил повторить свой жанровый эксперимент в комедии, аналогичной по названию и весьма сходной по построению,, но с несколько более отчетливой сатирической направленностью, — «Все без своих причуд». Эта комедия, также поставленная шекспировской труппой, опять представляла собой своеобразное «обозрение» забавных типов, собранных вместе по прихоти случая и носящих по. большей части выразительные смысловые имена: самодовольный и кичливый рыцарь Пунтарволо, светский щеголь Фастидиус Бриск (Хлыщ), старый простак Делиро (Безумие), страстно влюбленный; в свою молодую жену, которая тайком заглядывается на Фастидиус» Бриска.
Разнообразие и остроту вносят в комедию два образа сатирически: углубленных персонажей. Один из них — болезненно жадный крестьянин Сордидо (Жадюга). От дикой злобы и зависти к окружающим он пытается покончить с собой. Прохожие вынимают его из петли, и он проклинает их за то, что они испортили веревку, разрезав ее, вместо того чтобы развязать. Другая фигура — озлобленный человеконенавистник, полунищий интеллигент Мачиленте (итальянскье слово, означающее «исхудавший», «кожа да кости»), считающий себя стоящим выше окружающих и потому злобствующий на них. Он все время плетет интриги и строит каверзы, оборачивающиеся, правда, большей частью против него же. Но и его противникам приходится солоно.
Как легко можно видеть, «причуды» персонажей здесь уже утрачивают тот безобидно-гротескный характер, какой был свойствен персонажам предыдущей комедии, и получают отчетливую социальную окраску. Вместе с тем новая комедия Джонсона приобретает чуждую ее предшественнице желчность, заставляющую тех, кто раньше смеялся на шутки автора, теперь коситься на них и морщиться.
К этому времени отношения между двумя крупнейшими английскими драматургами века достаточно определились. Друг и во многих вопросах единомышленник Шекспира, комедии которого поэтичны (или, как часто говорят, «романтичны»), полны светлой жизнерадостности и лишены сатирической едкости, Бен Джонсон в своих произведениях всегда резок, несколько рассудочен и назидателен. Полет фантазии, лиризм, использование традиционных романтических сюжетов чужды Бену Джонсону. Он сам строит несложные сюжеты своих пьес из обыденных житейских наблюдении. Стремясь к внешнему правдоподобию и опираясь на авторитет древних, он соблюдает простоту обстановки, единство места и времени.
Интрига у Бена Джонсона мало развита, и пьесы его в основном — комедии характеров (или «юморов»). Но характеры его довольно схематичны. Они лишены той сложности и той индивидуализации, которые свойственны комедийным персонажам Шекспира. Это застывшие образы, в которых чаще всего (как обычно в искусстве классицизма, принципы которого Бен Джонсон во многом предвосхищает) преобладает одна черта, определяющая все чувства, интересы и поведение персонажа. Нередко черта эта достигает огромных размеров, превращая образ в гиперболический гротеск.
Через несколько лет после появления первых комедий Джонсона по неизвестным причинам (и по всей видимости, не личного характера, — а именно в силу отмеченного глубокого расхождения их художественных методов) произошло некоторое охлаждение между Шекспиром и Беном Джонсоном, пьесы которого, раньше ставившиеся шекспировской труппой, больше ею не принимались. Одновременно с этим разгорелась полемика между Беном Джонсоном и драматургами, с которыми он одно время сотрудничал, — Деккером и Марстоном, придерживавшимися более свободного стиля. Обе стороны обменялись рядом сатирических взаимно обличительных пьес. Последними и наиболее резкими были «Poetaster» (что по-латмнн значит «Стихоплет») Бена Джонсона и «Satiromastix» (что по-латыни значит «Бич сатирика») Деккера.
Шекспир, как полагают, не остался в стороне от этой перепалки: в анонимной сатирической пьесе того времени «Возвращение с Парнаса» после насмешек над «всеми этими учеными господами» (к числу которых Шекспир явно относил и Бена Джонсона, гордившегося своим глубоким знанием античности) устами комика шекспировской труппы Кемпа объявляется, что «Шекспир закатил Бену Джонсону слабительное, совсем его подкосившее». Этим «слабительным», как полагают некоторые критики, была пьеса «Троил и Крессида». Здесь, по их мнению, Шекспир своей крайне свободной трактовкой античного сюжета бросил вызов «ученому педанту Бену Джонсону» и изобразил его самого под видом грузного (намек на телосложение Бена Джонсона) и чванящегося своим умом Аякса.