В войне Шоу против Шекспира была одна парадоксальная сторона, которую нескоро уловили возмущенные обыватели: он знал и любил Шекспира гораздо больше, чем кто-либо из них. Он был редким знатоком его творчества, одним из инициаторов создания национального Шекспировского театра в Стрэтфорде; он не выносил ни малейшего искажения шекспировского текста или шекспировской мысли на сцене.
Но для английских коммерческих театров шекспировские спектакли превратились в своеобразное убежище консерватизма, в укрытие от живой действительности и современной актуальной драматургии. Вот почему Шоу решил выступить против Шекспира. В одном из писем Эллен Герри в 1897 году он писал: «Шекспир для меня — одна из башен Бастилии, и он должен пасть»[6].
Борьба за новый театр велась Бернардом Шоу в самых разнообразных формах. Он горячо поддерживал в своих театральных рецензиях прогрессивные начинания английского театра и прогрессивных актеров. Одним из первых он оценил талант выдающейся актрисы Стеллы Патрик-Кэмбл. Стал знаменитым его сравнительный анализ игры двух прославленных актрис континента — Сары Бернар и Элеоноры Дузе, выступавших в Лондоне в одной и той же роли в пьесе Зудермана «Родина»; Шоу отдает предпочтение более реалистической манере Элеоноры Дузе.
Б. Шоу один из тех, кто активно поддержал Независимый театр, основанный в 1891 году прогрессивным режиссером Джекобом Грейном и стремившийся пропагандировать современную, проблемную драму. Именно для этого театра и была написана первая пьеса Шоу — «Дома вдовца».
Еще в 1885 году Б. Шоу и У. Арчер пытались написать совместно пьесу, повторяющую в современных условиях сюжет вагнеровского «Золота Рейна»: юный социалист узнает, что приданое его жены составляют деньги, на которых лежат проклятия бедняков. У. Арчер взялся за развитие сюжета: он хорошо представлял себе традиционный ход «хорошо сделанных пьес». Шоу, проявивший в своих романах удивительное мастерство диалога, решил впервые применить его в пьесе. Но сотрудничество продлилось не дольше первого акта. У. Арчер с изумлением обнаружил в своем соавторе исключительную самостоятельность и даже строптивость. Приятная и чувствительная пьеса превращалась под его пером в беспощадное разоблачение, молодые герои пьесы оказывались плотью от плоти грязного мира дельцов. У. Арчер отказался от сотрудничества; Шоу дописал второй акт и положил неоконченную пьесу куда-то в глубину своего письменного стола. Он извлек ее оттуда и дописал в короткий срок в 1892 году, когда Джекобу Грейну понадобилась английская пьеса, отвечающая современным прогрессивным требованиям. Шоу придумал для нее причудливое заглавие, с трудом поддающееся расшифровке: одновременно и пародию на евангельские «дома вдов», и насмешливое указание на семейное положение владельца трущоб, богача Сарториуса. Первая постановка «Домов вдовца» Независимым театром Грейна в декабре 1892 года прошла в бурной, накаленной обстановке, всегда знаменующей рождение прогрессивной драмы. «Я молниеносно обесславился как драматург, — вспоминает Шоу в предисловии к первому изданию своих пьес. — Социалисты и независимые яростно аплодировали мне из принципа; завсегдатаи премьер неистово свистели из таких же побуждений; сам же я выступил в уже привычной для меня роли митингового оратора и произнес речь перед занавесом. Газеты добрых две недели обсуждали пьесу…»[7]. Пьеса была воспринята критикой как грубый памфлет, как слегка зашифрованная социалистическая пропаганда, ничем не отличающаяся от обычных выступлений Шоу в Гайд-паркс. Шоу слышал теперь часто один и тот же упрек (даже от своего друга У. Арчера), что это вообще не пьеса, что он не умоет писать пьес… и что он даже не знает жизни, оставаясь мечтателем-социалистом. «Это мне-то, который вот этими самыми руками собирал квартирную плату в трущобах… это мне вы говорите, чтобы я обратился к действительности и перестал фантазировать…»[8] — с негодованием восклицает Шоу, раскрыв в этой горькой фразе автобиографический источник своей первой пьесы: когда-то семнадцатилетний мальчик, исполнительный клерк частной земельной конторы, собирал еженедельно в дублинских трущобах жалкие гроши бедняков, и это воспоминание навсегда осталось в нем, как мучительная заноза.
Разруганная и вскоре сошедшая со сцены пьеса «Дома вдовца» была началом долгого и славного пути. В течение восьми лет (с 1892 по 1899 г.) создаются три блестящих драматических цикла: «Неприятные пьесы», «Приятные пьесы» и «Пьесы для пуритан». Десять пьес, самых разнообразных по жанру и тематике, были пронизаны общим чувством саркастического гнева по адресу буржуазных фарисеев, стремлением сорвать маски с «добродетельных» столпов общества и семьи, с великолепных завоевателен, почитающихся героями, с исторических и современных кумиров буржуазного общества. Они были объединены и новаторским методом драматурга — его настойчивым и смелым обращением к парадоксу, к постоянному выворачиванию наизнанку прописных истин, к аргументированной и острой дискуссии. Герои ведут спор в любых ситуациях и обстановке — в светских салонах, в мрачных жилищах пуритан, в египетских дворцах — над трупами убитых врагов — и перед лицом несправедливых судей, с петлей на шее. Некоторые из этих пьес можно назвать легкими комедиями («Никогда бы вы этого не сказали» из цикла «Приятных пьес»), другие — психологическими драмами в духе Ибсена («Кандида» из того же цикла); в третьих преобладает социальная тема, определяющая поступки и решения героев («Дома вдовца» и «Профессия миссис Уоррен» из «Неприятных пьес»). Наконец, ряд пьес может быть отнесен к историческому жанру, со всем богатством присущих этому жанру оттенков. Такова изящная миниатюра «Муж рока»[9](цикл «Приятных пьес»), посвященная Наполеону и отчасти пародирующая известную пьесу В. Сарду «Мадам Сан-Жен»; такова великолепная историческая драма «Цезарь и Клеопатра», в которой Шоу смело соревнуется с римскими трагедиями Шекспира; исторической драмой может быть названа и одна из лучших пьес 90-х годов, которую сам Шоу назвал мелодрамой, — «Ученик дьявола». И, наконец, гораздо более заслуживает названия мелодрамы последняя пьеса этого периода, действие которой развертывается в Африке, — «Обращение капитана Брассбаунда». И при всем том тщетно было бы искать среди этих пьес (даже среди так называемых «приятных») хоть одну, которая не была бы подчинена единой и главной цели — осмеянию и обличению капитализма и воинствующего империализма во всех его самых отдаленных истоках, в его различных аспектах и проявлениях. И в то же время пьесы Шоу не были экономическими и социальными трактатами в диалогической форме, как их пытались иногда характеризовать: это были самые настоящие драмы с живыми героями и острыми конфликтами; в Англию пришел наконец долгожданный драматург, способный возродить ее национальную славу, завещанную Шекспиром, Шелли, комедиографами XVII и XVIII веков.