Марчбэнкс(роняет тетрадку на пол). Простите меня, я вижу, что надоел вам.
Кандида. Да нет, ни чуточки не надоели, уверяю вас. Продолжайте, пожалуйста. Читайте, Юджин.
Марчбэнкс. Я кончил читать стихи об ангеле, по крайней мере, четверть часа тому назад. После этого я успел прочесть еще несколько стихов.
Кандида(с раскаянием в голосе). Мне очень стыдно, Юджин. Я думаю, это кочерга так заворожила меня. (Она опускает кочергу на пол.)
Марчбэнкс. Да и меня она ужасно смущала.
Кандида. Так почему же вы не сказали мне? Я бы сразу положила ее.
Марчбэнкс. Я боялся сказать вам. Она была похожа на какое-то оружие. Если бы я был героем из старинного предания, я положил бы между нами мой обнаженный меч. Если бы вошел Морелл, он подумал бы, что вы нарочно взяли кочергу, потому что между нами нет обнаженного меча.
Кандида(удивленно). Что? (Глядя на него с недоумением.) Я что-то не совсем понимаю. У меня как-то все перепуталось от этих ваших сонетов. Почему между нами должен быть меч?
Марчбэнкс(уклончиво). Да нет, пустяки. (Нагибается за тетрадкой.)
Кандида. Положите ее обратно, Юджин. Есть пределы моей любви к поэзии, даже к вашей поэзии. Вы читаете мне уже больше двух часов — с тех пор, как ушел Джемс. Мне хочется поговорить.
Марчбэнкс(испуганно поднимается). Нет, мне нельзя разговаривать. (Он растерянно озирается кругом и внезапно заявляет.) Я думаю, мне лучше пойти погулять в парке. (Делает шаг к двери.)
Кандида. Глупости. Парк уже давно закрыт. Подите и сядьте вот здесь, на коврике у камина, и рассказывайте мне всякий фантастический вздор, как вы это всегда делаете. Развлекайте меня. Ну, хотите?
Марчбэнкс(в ужасе и в экстазе). Да!
Кандида. Тогда идите сюда. (Она отодвигает свой стул, чтобы освободить место.)
Юджин колеблется, потом нерешительно растягивается на ковре, лицом вверх, положив голову ей на колени, и смотрит на нее.
Марчбэнкс. Ах, я чувствовал себя таким несчастным весь вечер оттого, что поступал так, как надо; а теперь я поступаю так, как не надо, — и я счастлив.
Кандида(нежно и в то же время слегка забавляясь). Да? Я уверена, что вы чувствуете себя страшно взрослым, дерзким и искусным обманщиком и очень гордитесь этим.
Марчбэнкс(быстро поднимая голову и глядя ей в глаза). Берегитесь! Если бы вы только знали, насколько я старше вас. (Он становится перед ней на колени, стискивает руки, кладет их ей на колени и говорит с нарастающим жаром, чувствуя, что кровь в нем закипает.) Можно мне сказать вам одну дерзкую вещь?
Кандида(без малейшего страха или холодности, с глубоким уважением к его чувству, но с оттенком мудрой материнской шутливости). Нет. Но вы можете сказать мне все, что вы по-настоящему, искренне чувствуете. Все, что угодно. Я не боюсь, если только это будет ваше истинное «я» и не будет позой — любезной, дерзкой или даже поэтической позой. Я обращаюсь к вашему благородству и правдивости. Ну, а теперь говорите все, что хотите.
Марчбэнкс(нетерпеливое выражение исчезает с его лица, губы и ноздри перестают дрожать, а глаза загораются пламенным воодушевлением). О, теперь уж я ничего не могу сказать. Все слова, которые я знаю, все они — та или другая поза; все, кроме одного.
Кандида. Что же это за слово?
Марчбэнкс(мягко, погружаясь в музыку этого имени). Кандида, Кандида, Кандида, Кандида, Кандида… Я должен теперь называть вас так, потому что вы велите мне быть честным и правдивым, а у меня ни в мыслях, ни в чувствах нет никакой миссис Морелл, а всегда — Кандида.
Кандида. Конечно. А что вы хотите сказать Кандиде?
Марчбэнкс. Ничего — только повторять ваше имя тысячу раз. Разве вы не чувствуете, что всякий раз — это словно молитва к вам?
Кандида. А вы счастливы тем, что можете молиться?
Марчбэнкс. Да, очень.
Кандида. Ну так, значит, это счастье — ответ на вашу молитву. А вам хочется чего-нибудь еще?
Марчбэнкс. Нет. Я на небе, где нет желаний!
Входит Морелл. Он останавливается на пороге и сразу замечает эту сцену.