Б а т ы р (схватил Багты за ухо). Не слушай ее, Джерен, врет она, врет она!..
Б а г т ы. Честное пионерское, не вру! Спросите у мамы, Джерен-джан. У мамы, у мамы!.. Ой, больно!
Батыр отпускает ее.
И вовсе не больно! (Со смехом убегает.)
Б а т ы р. Противная девчонка! Постеснялась бы посторонних.
Д ж е р е н. Разве я посторонняя?
Б а т ы р. Ой, нет! Ты мне самая близкая. Но, Джерен, ведь неловко перед тобой. Что ты подумаешь о нашей семье? Уверяю тебя, отец хороший человек. Но бывает, находит на него что-то такое… Говорил я с ним, и не раз, с тех пор как вернулся из Баку после учебы. Какое там! (Тоном отца.) «Я закладывал фундамент Советской Туркмении. Я боролся… Ты обязан уважать меня! Ты не смеешь поучать меня! Молокосос!..» И так далее.
Д ж е р е н. Тебя огорчило, что я узнала об этом?
Б а т ы р. Огорчило, Джерен.
Д ж е р е н. А ты ничего не скрывай от меня. Слышишь, Батыр? Ни хорошего, ни плохого. Ведь я тебе друг.
Батыр молча обнимает ее. Звонок телефона, снова звонок.
Б а т ы р (берет трубку). Алло! Да, квартира Салихова… Как? Ищете его? Да… Да… Послушайте… погодите! Он дома! Дома, дома… Да… как? (Кладет трубку.) Вот, пожалуйста! Ай-ай!
Д ж е р е н (подбегает). Какие-нибудь неприятности, Батыр-джан?
Б а т ы р. Сейчас узнаешь… (Кричит.) Отец, мать! (Ходит по комнате.) Ай-ай!
Входит О г у л б и к е, в модном платье, в той же шляпе, в руках ковровая сумка и сумка для покупок.
О г у л б и к е. Что случилось?
Б а т ы р. Только что звонили по телефону. К нам едет министр.
О г у л б и к е (роняет сумку). Министр? (Приседает.) Дождалась я счастливой минуты. (Торжественно.) К нам едет министр!
Б а т ы р. Погоди радоваться. Скажи лучше, отец опять какой-нибудь фокус выкинул?
О г у л б и к е (поднимаясь). Ну-ну?..
Б а т ы р. Тресту срочно понадобился отец, его всюду разыскивали, звонили в министерство. И зачем он сказал, что едет в министерство? Там его, конечно, не было. Министр решил, что отец болен, и сказал, что сам лично хочет навестить его. С минуты на минуту он будет здесь.
О г у л б и к е. Отец! Отец!
Входит С а л и х о в.
С а л и х о в. Кого здесь режут?
О г у л б и к е. К нам едет министр!..
С а л и х о в. Пойди, мать, проспись!
О г у л б и к е (скороговоркой). Ты же мне сказал, чтоб я сказала, что ты у министра. Я сказала, как ты сказал. Так из треста позвонили в министерство, а в министерстве говорят: «А мы и тени его не видали». А министр говорит: «Ага, он дома, так я его сейчас навещу». Вот-вот он приедет, и куда ты денешь свои бесстыжие глаза?
С а л и х о в. А кто сказал, что я дома? Кто — спрашиваю?
Б а т ы р. Я, отец.
С а л и х о в. Да как ты смел?..
Б а т ы р. Отец… (указав глазами на Джерен) у нас гостья.
С а л и х о в. Джерен, подойди сюда. Скажи, дочь моя, ты способна подвести родного отца?
Джерен растерянно разводит руками.
Б а т ы р. Отец, не мог же я сказать, что тебя нет дома, когда ты дома.
С а л и х о в. Молчать! (Ходит по комнате.) Когда будет министр?
Б а т ы р. Да уж скоро, должно быть.
С а л и х о в. Молчать! Слушайте и запоминайте! Никто никуда не поедет! Машина самому мне нужна. Всем готовиться достойно встретить министра и всем помнить, что я болен. Где шофер? (Кричит.) Хайытов!
Х а й ы т о в (появляется). Он готов!
С а л и х о в. Мчись!
Х а й ы т о в. Мчусь! (Бежит к двери.)
С а л и х о в. Стой!
Х а й ы т о в. Стою!
С а л и х о в. Куда ты мчишься?
Х а й ы т о в. Не знаю, товарищ Салихов.
С а л и х о в. Надо соображать.
Х а й ы т о в. Надо соображать, товарищ Салихов.
С а л и х о в (срывает с головы полотенце и швыряет его на пол). Чего вы все стоите и смотрите на меня, как на клоуна? Делайте же что-нибудь. Унесите самовар!
Багты бросается к самовару.
Убрать со стола!
Огулбике бросается к столу.
Джерен-джан, пойди в сад и нарви цветов. Хайытов! На базар! Одно колесо здесь, другое — там! Привези рис, мясо, масло, яблок. Министр будет есть плов. Беги!