О г у л б и к е. Ну так отдохни, поешь холодной курицы. Пива налить?
Х а й ы т о в. Горючее мне не полагается.
О г у л б и к е. Сегодня выходной день — можешь себе позволить.
Х а й ы т о в. Кому выходной, а кому — трудовой.
О г у л б и к е. Ну, лимонаду?
Х а й ы т о в. Лимонад можно. Ох, устал!
О г у л б и к е. Отчего ты устал, не пойму. Другое дело, если бы ты пешком ходил, а то целыми днями катаешься, развалясь в машине.
Х а й ы т о в. А вы посидите на моем месте. (Вскакивает со стула.) Вах, голова! Клычев ждет в редакции. И попадет же мне! (С ножкой курицы в одной руке, с бутылкой в другой кидается к выходу, в дверях сталкивается с Клычевым.)
К л ы ч е в. А, вот где ты, голубчик, прохлаждаешься!
Х а й ы т о в. Виноват товарищ Клычев!
К л ы ч е в. Я еще виноват? Успел бы после пожрать.
Х а й ы т о в. Успел бы пожрать товарищ Клычев.
К л ы ч е в (отстраняет Хайытова, спешит к столу и одобрительно его рассматривает). Сахатов приехал?
О г у л б и к е. Они с Назаром в саду.
К л ы ч е в. Хайытов, пойди-ка позови хозяина, скажи — срочное дело.
Хайытов выходит.
О г у л б и к е. Что за дело в выходной день?
К л ы ч е в. Я готов пожертвовать обедом, лишь бы его не было!
О г у л б и к е. Такое важное дело?
К л ы ч е в. Налей рюмочку!
О г у л б и к е. Налей себе сам, у меня плов сгорит. (Уходит.)
Входит С а л и х о в.
С а л и х о в. Что с тобой, Гелды?
К л ы ч е в. Со мной? Ничего. Ты спроси: что с тобой?
С а л и х о в. А что со мной?
К л ы ч е в. С тобой худо.
С а л и х о в. Говори скорее!
К л ы ч е в. Я не могу говорить скорее, во-первых, потому, что быстрота речи мешает процессу пищеварения, а во-вторых, потому, что я хочу тебя подготовить, а не сразу нанести удар, поскольку я твой друг, а не кто-нибудь. Подвинь курицу!
С а л и х о в. Наноси удар, только не томи!
К л ы ч е в. Удар нанесен в статье твоего сына.
С а л и х о в. Удар?
К л ы ч е в. Намек. Коварный намек на твое возмутительное управление трестом.
С а л и х о в. Вздор! Я читал статью и никакого намека не заметил.
К л ы ч е в. И я не заметил, когда читал. Оказывается, этот хитрец после дописал. И когда я ознакомился с тем, что он дописал, волосы встали дыбом.
С а л и х о в. Гелды, помилуй! Ведь статья эта завтра будет напечатана.
К л ы ч е в. Да, будет напечатана. (Вынимает из кармана газетные гранки.) Вот оттиск. Полюбуйся, пахнет свежей типографской краской! Обожаю этот запах. (Выпивает.)
С а л и х о в (рассматривает гранки, читает). «Батыр Салихов». «Пережитки капитализма». Так это относится ко мне? Я погиб.
К л ы ч е в (пряча гранки). Ты спасен! И еще можешь стать заместителем министра. Завтра статья появится, но это будет не та статья. Вот этой вот мужественной рукой я выкинул к собакам все его безобразные намеки. Подай-ка мне дыню!
С а л и х о в. Прямо как обухом по голове!
К л ы ч е в. Когда Сахатов приказал отредактировать статью и привести в порядок, как это полагается в таких случаях, я просил его поручить редактирование мне, сказал, что сделаю это бережными руками, как старый друг семьи Салиховых. Сахатов согласился, потому что я тоже был некогда редактором. И он должен сказать мне спасибо, ибо сам настолько увлекся философскими рассуждениями автора, что пропустил не имеющие отношения к делу иллюстрации. А сейчас можно и выпить.
С а л и х о в. И выпить, и обняться.
Обнимаются.
Спасибо, друг!
Пьют.
Не могу прийти в себя. И как это он? Ведь если отца высекут, то и у сына зачешется. Неужели он не сообразил — раз Салихов Назар лишится своих благ, то и Салихову Батыру худо будет? Дурак он, что ли?
К л ы ч е в. Философ!
С а л и х о в. Интересно все же, что он там написал?
К л ы ч е в. Если тебе охота увидеть эту галиматью, пошарь в его столе, наверняка осталась копия.
С а л и х о в. Поищу! (Идет к дверям, возвращается.) Нет, ты только подумай! Меня, который собственноручно уничтожил капитализм, он объявляет пережитком капитализма. Где же здесь логика, спрашиваю я тебя?
К л ы ч е в. Ну! Была бы логика, я бы не редактировал.
Салихов уходит. Входит Б а т ы р.