Е л а м а н (усталым голосом). Подойдите же! Неужели все оглохли?
Н а з а р (в трубку). Да? Я слушаю. Кто говорит? Слушаю. Не дождались. (Кладет трубку.) Отец, а ты на самом деле пригласил к нам Аннабаева?
Е л а м а н (тихо). За кого ты меня принимаешь? Мне только казалось, что среди нас, в семейной обстановке вся эта история примет более открытый и ясный характер. Ведь Белли обещал мне, и я очень надеялся…
Б и б и. Он безнадежен, папа.
Н а з а р. Случилось то, что должно было случиться. И воздух стал чище.
Е л а м а н. Прости, дочка, что я заставил и тебя присутствовать на этом обеде. Тебе было трудно, я знаю…
Б и б и. Спасать чабана, пожалуй, было труднее.
Е л а м а н (оживившись). Да. Итак, наш праздник продолжается. Мы должны еще обмыть шкуру этого тигра, который висит над тахтой и любовно скалит клыки своей хозяйке. Поцелуй ему морду, Биби. (Пьет.) А еще мы должны обмыть диплом следователя Назара Солтанова.
Н а з а р. Я его еще не защитил.
Е л а м а н. Сегодня ты блестяще выдержал предварительное испытание, и я не сомневаюсь в окончательном успехе. (Чокается с ним и пьет.) Но почему только у нашей Акгюль губки надуты? Ей не понравилось угощенье? Завтра будет лучше. И много будет гостей. А главное — будут подарки. Клара, пойди-ка сюда. (Сажает ее за пианино.) А ты, Акгюль, спой нам свою любимую песенку.
А к г ю л ь. Я не могу… Я не в голосе сегодня.
К л а р а. И мне трудно шевелить пальцами. Я упала и… ушиблась. Вот, бабушка видела.
А й п е р и. Да, Кларочка споткнулась немножко.
Е л а м а н. Немножко? Это не считается. Покажи-ка руку. (Массирует пальцы Кларе и потом целует их.) Ну как? Легче?
К л а р а (смущена, растрогана). Да, да… Гораздо.
Е л а м а н. Вот видишь, Биби, какой я доктор! Возьми меня в ассистенты. И ты, Акгюль, не капризничай. Ведь папа тебя так редко просит…
Акгюль подходит вплотную к Еламану и смотрит на него в упор, не отрывая глаз.
Что ты на меня так смотришь, дочка, будто видишь меня первый раз в жизни?
А к г ю л ь. Еламан-ага!
Е л а м а н (удивлен). Как? Как ты меня назвала?
А к г ю л ь. Еламан-ага, что бы, когда бы ты от меня ни потребовал, я сделаю, все… всегда… Я отдам тебе саму жизнь до последнего дыхания, до последней капли крови… (Заплакала.)
Е л а м а н. Что с тобой? Откуда эти трагедии?
А к г ю л ь. Не обращай внимания. Девушки иногда плачут без всякой причины. (Подходит к пианино, выбирает ноты и передает их Кларе.)
К л а р а. Это? Минувшие дни? Это арабская песнь. Печальная песнь. Она не нравилась тебе, и раньше ты никогда…
А к г ю л ь. Играй.
Клара играет, Акгюль начинает петь. Голос у нее часто срывается, но она старается это преодолеть. Клара отбивает такт, повторяя некоторые фразы несколько раз.
К л а р а (шепчет). Хорошо… хорошо… Не волнуйся, Акгюль-джан…
А к г ю л ь (поет).
Нет, не могу больше. Не могу! (Стремительно бросается к Еламану и покрывает поцелуями его голову, шею, руки. Потом, низко всем поклонившись, бежит вверх по лестнице.)
Е л а м а н. Что с ней? Я спрашиваю всех! Что произошло?
А к г ю л ь (с лестницы). Папа мой! Все хорошо. Никто ни в чем не виноват. Только не надо завтра справлять день моего рождения.
Е л а м а н. В чем дело?
А к г ю л ь. Не завтра день моего рождения. Не завтра. Я родилась только в самый день землетрясения, когда погибла ваша мать, Биби и Назар. А рядом, близко и моя мама. В этот день нельзя веселиться, нельзя пировать… (Поднимается выше и уходит к себе.)
Пауза.
Е л а м а н (охрипшим от волнения голосом). Кто? Кто ей сказал об этом? Признавайтесь! (Бросает на стол нож, посуда со звоном летит в разные стороны.)
К л а р а. Я! (Падает к ногам Еламана.) Я… Я… Накажи меня… Ударь… Топчи меня ногами… Убей меня! Но не гони… У меня сорвалось… Я сама не помню… И я не знала, что это для всех вас значит!..
Б и б и (Еламану, негромко). Ей разболтала наша соседка, Амангозель. А Клара во время ссоры с Акгюль все это ей открыла. Понимаешь, в запальчивости, не могла удержаться…