Кюйкибай и его люди ошеломлены. Один из басмачей бросается на председателя, но его хватают за руки комсомольцы.
М я л и к. Я пришел, Кюйкибай, облегчить ваше дело. Что ж, вот он я! Убивайте!
К ю й к и б а й. Кто, кто предал нас?!
М я л и к. Твои же рабы! Где Бегенч?
Кандым замечает распростертое тело Бегенча.
К а н д ы м. Вот он! Он мертв! (Прикладывает голову к груди друга.) Нет, сердце бьется, но он тяжело ранен! (Рвет на себе рубашку и перевязывает раны Бегенча.)
М я л и к. Погасили огонь! Молодцы! Ребята, быстро грузите мешки в фургон! Берите раненых — и в город! Бандитов связать!
К ю й к и б а й. Ах ты неверный!
Выхватывает наган и целится в Мялика. Тот успевает ударить его по руке. Выстрел в воздух. Мялик так сжимает кисть руки бая, что наган падает на землю.
М я л и к (подымая наган). Ну, бай-ага, считай, что твоя игра окончена!
К ю й к и б а й. Ты, председатель, долго торжествовать не будешь! Мой сын отомстит за меня. Раз мне не суждено — он сровняет с землей твой колхоз. И тогда я умру спокойно. О великий аллах! Дай силы моему сыну!
М я л и к. Не на сына ты надеешься, а на Ораз-хана! Учти: и ему скоро наступит конец! Пойми, бай, можно сокрушить самого могущественного царя, страну превратить в руины, но никакими силами не остановить историю! Уведите их!
З а н а в е с.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Кибитка Пальвана-ага. С а х р а низко наклонилась над большим листом бумаги. Она переписывает статью в стенную газету, тихонько напевает.
С а х р а.
Вбегает К а н д ы м.
К а н д ы м. Сахра! Сахра!
С а х р а. Что случилось? Разве можно так кричать, ты меня напугал. Уже поздно…
К а н д ы м. Сахра… ты знаешь… ты знаешь!
С а х р а. Бегенч? Что с ним? Ты пришел с дурной вестью?
К а н д ы м. Разве Кандым сможет к тебе прийти с дурной вестью? Ты долго ждала Бегенча и…
С а х р а. Ну? Перестань терзать мое сердце! Говори скорее!
К а н д ы м. Ох, как ты спешишь…
С а х р а. Кандым!
К а н д ы м. Ладно, не сердись. Приехал Бегенч!
Сахра бежит к двери, но Кандым ее останавливает.
К а н д ы м. Куда ты спешишь? Пусть хоть солнце взойдет! Ох, и счастливая у вас будет встреча!
Сахра плачет.
Зачем плакать, когда надо смеяться? Бегенч выздоровел и приехал. Если б я знал, что ты будешь реветь, ни за что не пришел бы. (Сам вытирает набежавшие слезы.) Да что я сюда, плакать пришел, что ли?
Оба смеются.
С а х р а. Значит, жив и здоров!
К а н д ы м. Еще как!
С а х р а. А ты его своими глазами видел?
К а н д ы м. Нет. Как только услыхал, что он приехал, сразу же с этой вестью к тебе. Смотри, в каком я виде!
Кандым не замечает, что в кибитку вошел Пальван-ага.
Да, кстати, не говори отцу, что я был у тебя, а то опять начнет на тебя кричать (подражая голосу Пальвана-ага): «Чего этому парню здесь ночью делать?» Как ни говори — отец у тебя человек темный…
П а л ь в а н - а г а. Эй ты, светлый! Что за вид у тебя?
Кандым испуганно вскрикивает и убегает.
Ну и оборванец! Он что, босиком прибежал, чтобы сказать о Бегенче?
С а х р а. Да, отец. Бегенч жив, здоров и вернулся!
П а л ь в а н - а г а. Слава аллаху! Пострадал парень, но зато помог врага уничтожить. И сев провели хорошо. Дочь моя, погаси лампу и ложись спать.
Сахра готовит постель.
С а х р а. Я не хочу спать, отец!
П а л ь в а н - а г а. Погаси лампу. Я не могу спать при свете, а мне рано вставать!
С а х р а. А ты натяни на голову одеяло — будет темно.
П а л ь в а н - а г а. Задохнусь, дочка!
С а х р а. Тогда зажмурься!