Анна подает обед.
П о д х в а т о в. Спасибо, только что от стола.
П р о к о ф ь е в. Садись! От ста граммов еще никто не умирал.
П о д х в а т о в. Придется рискнуть. Удивительно, объединились старый и малый.
П р о к о ф ь е в. Толстопятов не фигура. За соломинку хватается. Только вряд ли она его удержит.
П о д х в а т о в. Уйдет?
Садятся за стол.
П р о к о ф ь е в (разливает водку). Не уйдет сам, так мы его уйдем. Дело — прежде всего. Ну что ж, за твои успехи!
Чокаются.
П о д х в а т о в. За вас, Александр Андреевич!
Пьют.
Вы ведь знаете, как я к вам отношусь. Так вот: горько, а не могу промолчать. Уважаемый Федор Федотович письмецо на вас в обком настрочил.
П р о к о ф ь е в. Не успокоился, значит?
П о д х в а т о в. Ну, куда там. А вы, случайно, не интересовались, почему он свою семью не вызывает?
П р о к о ф ь е в. Сказал, что жена аспирантуру заканчивает.
П о д х в а т о в. Как бы не так. С Булановой спутался.
П р о к о ф ь е в. Ну, это меня меньше всего касается.
А н н а. Нет, почему же? Тебе это тоже знать не бесполезно. Расскажите, расскажите, Николай Афанасьевич.
П о д х в а т о в. А что рассказывать-то. То чаёк попивают вместе, то к речке на прогулку похаживают. А теперь, говорят, замуж за него собирается. У нас ведь не то что в Москве, каждый шаг на виду.
Входит М а т в е й ч у к.
М а т в е й ч у к. Извините, Александр Андреевич, но я больше не могу. Снимайте меня с работы. Вот вам заявление. (Передает заявление.)
А н н а. Боже мой… пообедать и то нельзя…
П р о к о ф ь е в. В чем дело?
М а т в е й ч у к. Не хочу, чтобы тут меня обзывали. Я не бездельник! Я, можно сказать…
П р о к о ф ь е в. В чем дело, Матвейчук?
П о д х в а т о в. Ты успокойся, Сергей Никанорович, расскажи вразумительно.
М а т в е й ч у к. До каких пор это будет продолжаться? Сегодня опять пришел Большаков в общежитие, вызвал меня и давай отчитывать, почему на окнах занавески грязные, почему в кубовой сырые дрова, почему на территории общежития мусор…
П о д х в а т о в. И все в присутствии рабочих, я слышал.
М а т в е й ч у к. Я говорю: нет штатов. А он: «Знать ничего не знаю! Нет штатов, так берите метлу и сами подметайте!»
П о д х в а т о в. Может быть, он нас подметать за ним заставит?
М а т в е й ч у к. Так точно!
П р о к о ф ь е в. Что?
М а т в е й ч у к. Извините…
П о д х в а т о в. Ай-яй! Вот она, его линия-то, куда выходит.
М а т в е й ч у к. Я ему говорю, что так и так, я, мол, не комендант и не дворник, я начальник ЖКО. А он при всех: болтун, говорит, вы, бездельник. И еще что-то…
П р о к о ф ь е в. Гм… Жаловаться, значит, прибежали? Так вот, Матвейчук, отчитал он тебя и правильно сделал. (Рвет заявление на мелкие части.) Вы свободны, товарищ Матвейчук!
М а т в е й ч у к. И вы… тоже!
П р о к о ф ь е в. Партбилет носишь в кармане, а глупостями занимаешься.
М а т в е й ч у к (с обидой). Благодарю, Александр Андреевич.
П р о к о ф ь е в. Здесь стройка, товарищ Матвейчук, а не детский сад.
Матвейчук уходит. Неловкое молчание.
А н н а. Саша, это же грубо.
П р о к о ф ь е в. Что заслужил, то и получил.
Снова слышен лай собаки.
А н н а. Опять?!
Прокофьев взглянул в окно. Появляется Б о л ь ш а к о в.
Б о л ь ш а к о в. Александр Андреевич, мир дому сему, так, кажется, раньше на Руси говорили?
П р о к о ф ь е в. Федор Федотович, прошу к столу. Аннушка, тарелку гостю.
Б о л ь ш а к о в. Благодарю, с осени подкормлен.
П р о к о ф ь е в. Федор Федотович, не обидьте хозяйку.
Б о л ь ш а к о в. Прошу прощения, Анна Петровна, но я на минутку к вам.
П р о к о ф ь е в. Слушаю вас.
Б о л ь ш а к о в (весело). Пришел порадовать вас, Александр Андреевич.
П р о к о ф ь е в (настороженно). Чем же?
Б о л ь ш а к о в. Коллектив третьего участка сегодня воскресник провел на строительстве жилых домов.
П р о к о ф ь е в. Это что? Молодой инженер Игнатьев все там отличается?
Б о л ь ш а к о в. Да, его коллектив. Народ с таким подъемом, с таким жаром работал, а теперь, глядя на них, и другие участки собираются провести воскресники.