М а р к и н (застыл от изумления у входа). Как? Вы и есть новый секретарь парткома?
Б о л ь ш а к о в (улыбаясь). Синица, которая хвасталась вам спалить море.
М а р к и н. Если так, то мне говорить с вами не о чем.
Б о л ь ш а к о в. А по-моему, есть о чем. Прошу, Петр Егорович! Проходите, присаживайтесь!
М а р к и н. Мне сидеть некогда, не за тем я к вам пришел. Скажите, товарищ секретарь, сколько можно жить рабочему человеку под открытым небом? Ну год, ну два, но не всю же жизнь? Это ж издевательство! К кому ни пойду — все обещают. Матвейчук обещает, начальник участка обещает, а ты живи и майся как знаешь. Не могу больше, товарищ секретарь. Конец и моему терпению. Два года ждал, два года обивал пороги, дожился до того, что всю семью по больницам растерял. Сегодня письмо от жинки получил. Вот оно, полюбопытствуйте. (Передает письмо.)
Б о л ь ш а к о в (прочитав письмо). И когда же она выписывается?
М а р к и н. В конце недели.
Б о л ь ш а к о в. И что вы ей ответили?
М а р к и н. А что я мог ей ответить? Ехать сюда, чтобы через месяц-другой снова слечь в больницу? Разве это резон?
Б о л ь ш а к о в. Как сын?
М а р к и н. Еще в тот вечер в больницу забрали. Поправляется… Как подумаю, что их ждет, так и радость вся пропадает.
Б о л ь ш а к о в. А вы не знаете, что их ждет? Их ждет новоселье!
М а р к и н (недоверчиво). Новоселье? Ска́жете!..
Б о л ь ш а к о в. Новоселье. Вот, получи́те! (Передает ордер.)
М а р к и н. Ордер? На коттедж? Шутите?!
Б о л ь ш а к о в. Можете сейчас же и переезжать.
М а р к и н. Верно ли?
Б о л ь ш а к о в. Ордер-то в ваших руках.
М а р к и н. Значит, могу переселяться?
Б о л ь ш а к о в. И чем быстрее это сделаете, тем лучше будет.
М а р к и н. Постой, так он же на ваше имя. Ну зачем вы так?
Б о л ь ш а к о в. Как? Разве? (Берет ордер, исправляет.) Перепутали. Можете вселяться.
М а р к и н (взглянув на ордер). Товарищ Большаков, а я думал, вы шутите.
Б о л ь ш а к о в. А жинка приедет, предупреждаю заранее, товарищ Маркин, сам на пельмени приду.
М а р к и н. Хо! Пельмени готовить она у меня мастерица. Спасибо, товарищ Большаков.
Б о л ь ш а к о в. Не мне — Прокофьеву.
М а р к и н. Ну, побегу. (Смотрит на ордер.) Вот радости-то будет, как Аннушка узнает. (Уходит.)
Б о л ь ш а к о в. Да-а! Это, конечно, не выход, но…
Звонит телефон.
Слушаю… Да, я!.. Подхватов? Николай Афанасьевич? Помню, помню капитана Подхватова… Очень рад. Заходите в партком, а лучше ко мне домой. (Кладет трубку.)
Входит П р о к о ф ь е в.
П р о к о ф ь е в. Ну что ж, еще раз здравствуй!
Б о л ь ш а к о в (встает). Добрый вечер, Александр Андреевич.
П р о к о ф ь е в. Ну как, надеюсь, ты теперь со всеми объектами познакомился? (Дает партбилет и деньги.)
Б о л ь ш а к о в. Это не так-то легко. Нашу стройку за месяц не изучишь.
П р о к о ф ь е в (с гордостью). Что говорить, стройка у нас посолиднее Куйбышевской. Нашей электроэнергии на две Москвы хватит. Не жалеешь, Федор Федотович, что я тебя из обкома к себе перетянул?
Б о л ь ш а к о в. Сам дал согласие. (Возвращает партбилет.)
П р о к о ф ь е в. Да, кстати, тебе Матвейчук передал ордер на коттедж?
Б о л ь ш а к о в. Получил. Спасибо.
П р о к о ф ь е в. Вселяйся, устраивайся, да не забудь на новоселье позвать.
Б о л ь ш а к о в. Не забуду.
П р о к о ф ь е в. Рыба — моя! Ты таежной ухи еще не пробовал? В ресторанах-то как уху варят? Воды побольше, рыбы поменьше.
Б о л ь ш а к о в. Да-да, рыбы поменьше, водки побольше.
П р о к о ф ь е в. Ха-ха-ха!.. А настоящая сибирская, рыбацкая уха, она как готовится? Воды столько, сколько рыбы. И опускать-то рыбу в котел надо с умом — как только закипит вода. Туда же лавровый лист, немолотый перец. А как рыбка-то побелела, снимай, готова! Вот и вся премудрость.
Б о л ь ш а к о в. Я уже приобщаюсь понемногу к рыбалке.
П р о к о ф ь е в. Дело! Я еще и охотника из тебя заядлого сотворю.
Б о л ь ш а к о в. Ружья нет.
П р о к о ф ь е в. У меня полтора десятка — подберем. Очень я рад, Федор Федотович, что ты дал согласие. Верю, дела у нас с тобой пойдут. Народ тут, прямо скажу, золотой, работящий.
Б о л ь ш а к о в. Это верно, народ действительно здесь золотой, да вот мы-то золотые ли?