Биатрис. Погоди ты…
Эдди. У меня вся душа изныла. Видеть его не могу! А что с ее стенографией? Она ведь теперь совсем не упражняется.
Биатрис. Ну хорошо, хорошо! Отвяжись ты от них, понятно? Ты себя не накручивай, слышишь? Это ее дело.
Эдди. Би, пойми, он испортит девчонку!
Биатрис. Ну и на здоровье. Не твоя забота. Пришла пора другому звать ее своей мадонной. Пойдем домой, у тебя свои дети, о них побеспокойся. (Оглядывается кругом). Сколько бы ты ни стоял на улице, она от этого скорей не придет. Да и перед людьми совестно.
Эдди. Сейчас вернусь. Мне хочется пройтись. (Отходит).
Биатрис. Идем, хоть разок поглядишь на детей.
Эдди. Говорю тебе, сейчас приду. Ступай.
Биатрис (стараясь не показать обиды). Не стой ты здесь, пожалуйста. Нехорошо это. Я тебе серьезно говорю. (Входит в дом).
Эдди подходит к краю авансцены справа, минуту рассеянно смотрит вдаль, потом, видя, что кто-то приближается, подходит к перилам на переднем краю сцены и садится на них. Входят Луис и Майк, присаживаются рядом с ним.
Луис. Хочешь сыграть в кегли?
Эдди. Устал. Пойду спать.
Луис. Как твои «зайцы»?
Эдди. В порядке.
Луис. Вижу, их не обделяют работой.
Эдди. Да, у них дела идут неплохо.
Майк. Вот и нам надо бы так же. Уехать, что ли, отсюда, а потом вернуться «зайцами» в трюме. Тогда и у нас будет работа.
Эдди. Хорошенькое дело!
Луис. Вот именно. Знаешь что?
Эдди. Допустим, знаю.
Луис. Ты сделал доброе дело. Тебя за это будут уважать…
Эдди. Ну, эти ребята мне не больно мешают, да и по стоят ни гроша.
Майк. Старший — настоящий бык! На днях я видел, как он таскал мешки с кофе. Дай ему волю — он один набьет доверху целый пароход.
Эдди. Да, здоров парень, ничего не скажешь. Мой Фрэнки, видно, в него пошел. Их отец, говорят, был настоящий великан.
Луис. Оно по Марко видно. Только он безответный какой-то, словно раб.
Майк. А вот светловолосый…
Эдди быстро переводит глаза на Майка.
Тот — весельчак.
Эдди(испытующе). Да, смешной…
Майк(не может удержаться от смеха). Да нет, нельзя сказать, чтобы он был смешной, но вот — как скажет… Такое, понимаешь, отмочит… Стоит ему появиться, как сразу смех кругом.
Эдди(чувствуя себя неловко). Ну да, конечно… Любит пошутить.
Майк. И я говорю: такое отмочит, что…
Луис беззвучно смеется вместе с Майком.
Эдди. Говорят… Но он ведь еще совсем мальчишка, а? Он… просто-напросто еще мальчишка.
Майк. Верно. Стоит хоть раз на него взглянуть — и у тебя уже хорошо на душе. И не у тебя одного. Вон я работал с ним как-то раз на прошлой неделе возле Мура-Маккормака. Говорю тебе, все со смеху просто катались.
Эдди. Отчего? Что он такое сделал?
Майк. Понятия не имею. Шутил, и все. Трудно даже вспомнить, что он говорил. Все дело в том, как он говорит! Взглянет только — и тебе уже смешно.
Эдди. Понятно. (Обеспокоен). Шутник!
Майк(смеясь). Это точно.
Луис. Ну пока, Эдди, до скорого.
Эдди. Носа не вешай!
Луис. Ясно. Пока.
Майк. Если захочешь срезаться в кегли, имей в виду, что мы идем на Флэтбаш-авеню.
Луис и Майк уходят. Эдди, обуреваемый тревожными мыслями, смотрит им вслед; они подходят к левому краю сцены, и их смех, беззаботный и дружеский, становится громче, когда они видят Родольфо, входящего под руку с Кэтрин. Грузчики уходят. Родольфо машет им в знак приветствия.
Кэтрин. Эдди, какую картину мы сегодня видели! Мы так смеялись.
Эдди(не может не улыбнуться при виде ее). Где вы были?
Кэтрин. В «Парамаунте». Там играли эти два артиста, знаешь? Те, что…
Эдди. В бруклинском «Парамаунте»?
Кэтрин(с чуть приметной злостью, ей неловко перед Родольфо). Конечно, в бруклинском «Парамаунте», где же еще? Я же тебе сказала, что мы не поедем в центр.
Эдди(отступая из страха, что она рассердится). Да я ведь только так спросил. (К Родольфо). Мне просто не хочется, чтобы она топталась по Таймс-скверу: там столько хулиганья.
Родольфо.
Эдди(у которого лопается терпение). Я хочу с ней кое о чем поговорить, Родольфо! Ступай-ка наверх, ладно?
Родольфо.
Кэтрин.
Эдди(невольно улыбаясь Родольфо). Фонтанов? Родольфо смеется над собственной наивностью.
Кэтрин.
Родольфо(стараясь говорить по-дружески). Послушай, Эдди, а почему бы нам и не пройтись разок по Бродвею?
Эдди. Погоди, мне надо кое-что сказать…
Родольфо кивает и идет к крыльцу.
Родольфо.
Лицо Эдди непроницаемо. Взглянув на Кэтрин, Родольфо входит в дом.
Кэтрин. Почему ты никогда не поговоришь с ним, Эдди? Он так тебе благодарен, он просто боготворит тебя, а ты с ним и словом не обмолвишься.
Эдди(не отрывая от нее глаз). Я боготворю тебя, а ты никогда со мной не поговоришь. (Криво усмехается).
Кэтрин. Я с тобой не говорю? (Бьет его по руке). Что ты хочешь этим сказать?
Эдди. Я тебя теперь совсем не вижу. Прихожу домой, а ты убегаешь неведомо куда…
Кэтрин берет его под руку, и они прогуливаются вдвоем по улице.
Кэтрин. Понимаешь, ему так хочется все посмотреть, вот мы с ним и бродим по городу. Ты на меня сердишься?
Эдди. Нет. (Улыбается печально, даже мечтательно). Раньше, бывало, когда я возвращался с работы, ты всегда была дома. Но не успел я оглянуться, как ты стала совсем большая. Не пойму, как с тобой теперь и разговаривать. Кэтрин. Почему?
Эдди. Не знаю, Кэти, ты всегда в бегах, всегда в бегах… Мне кажется, что ты меня больше и не слушаешь.
Кэтрин. Да что ты, Эдди. Когда же это я тебя не слушала? В чем дело? Тебе он не нравится?
Небольшая пауза.
Эдди. А тебе, Кэти, он нравится?
Кэтрин(покраснев, но с поднятой головой). Да, нравится.
Эдди(с лица его сходит улыбка). Ага, значит, тебе, он нравится…
Кэтрин (глядя себе под ноги). Да. (Подняла глаза и, улыбаясь, ожидает, попадет ли ей, но готовая принять удар).