Л е м а н с к и й. Ну ладно, раз обещал, надо сделать… Через неделю получите две тонны.
О к у л и ч. Уговор был насчет трех.
Л е м а н с к и й. Ах, Виктор, что такое уговор? Даже государственные мужи частенько говорят одно, а делают другое — чего же требовать от нас, простых смертных?
О к у л и ч. Ну хорошо, давай хотя бы две. Деньги заплатим сразу при сдаче.
Л е м а н с к и й. Да что там деньги?! Надеюсь, ты понимаешь, что я не по-коммерчески подхожу к этому делу. Можете заплатить даже через месяц. Не люблю распространяться о своих убеждениях — ведь тебе они известны. Но осторожность никогда не мешает. (Тихо.) Советовал бы и тебе…
О к у л и ч. Только не надо впадать в крайности… (С ударением.) Чрезмерная осторожность тоже иногда опасна!
Л е м а н с к и й. Не понимаю. На что ты намекаешь, Виктор?
О к у л и ч. На тебя, мой милый. Ты наш, не спорю, так или иначе помогаешь нам. Однако… (Задумывается и после долгой паузы продолжает.) Видишь ли, развязка близится…
Л е м а н с к и й (пренебрежительно). А, этот референдум… Ты, конечно, не сомневаешься, что мы с Целиной будем голосовать как надо…
О к у л и ч. Не в этом дело. Нужно мобилизовать все силы и все средства.
Л е м а н с к и й (с беспокойством). Да-да, конечно.
О к у л и ч. Словом, нам до зарезу нужна хорошо оборудованная типография. Мы начинаем ее собирать, и ты должен нам помочь!
Л е м а н с к и й. Я? Ты шутишь, Виктор!
О к у л и ч. Меньше всего я сегодня расположен шутить.
Л е м а н с к и й. Увы, не только сегодня. Полтора года ты с семьей гостишь у меня в доме, и ни разу я не слышал от тебя веселой шутки!
О к у л и ч. Сейчас я тоже говорю с тобой совершенно серьезно. За гостеприимство я от души благодарен — мы, вероятно, причинили вам немало хлопот. Но это вопрос личный. И независимо от этого я считаю, что ты мог бы гораздо больше помогать (с ударением) нашему общему делу.
Л е м а н с к и й. Легко говорить — мог бы! Спроси у Целины, она тебе скажет, гожусь ли я для этого дела… Я всей душой с вами, но не забывай, что и к голосу рассудка надо прислушиваться. Кроме того, у меня больная печень, бывают приступы… Спроси у Целины! Тебе хорошо — ты здоров как бык! Эх, мне бы такое здоровье!..
О к у л и ч. Нет уж, пожалуйста, не вмешивай в это дело Целину! Я обращаюсь только к тебе как мужчина к мужчине. Короче говоря, пришло время доказать, что у тебя действительно такие убеждения, какие должен иметь поляк!
Л е м а н с к и й. Дорогой мой, стоит ли ради такой безделицы, как проверка моих убеждений, организовывать типографию, да еще хорошо оборудованную? Ну скажи сам — стоит ли?
О к у л и ч (отходит, выпрямившись, с холодно-официальным видом). Ты прав. Я ошибся. Не стоит.
Л е м а н с к и й (вслед ему, тревожно). Но ты помни, что мой бумажник всегда к вашим услугам… по мере возможности…
О к у л и ч (с отрывистым, резким смехом). Знаешь, Людвик, смотрю я на тебя сейчас и думаю: а может, они и правы?
Л е м а н с к и й. Кто это — они?
О к у л и ч (не слушая его, гневно). Да-а… Ну, ничего не поделаешь… (Оглядывается.) Выпьем водки? (Идет к столу, наливает.)
Л е м а н с к и й (рассеянно). Что? (Встряхнувшись.) А, последнюю перед сном? Правильно! (Подходит.) Я обдумывал то, что ты сказал…
О к у л и ч. Оставим это. Не стоит.
Пьют.
А что касается тех, то если даже они и правы… Черт подери! Когда я разговариваю с тобой, у меня и мысли вразброд… (Неожиданно резким тоном.) Который час?
Л е м а н с к и й. Десять минут одиннадцатого. Да, как ты думаешь, Виктор, стоит купить эти часы рококо? Они продаются буквально за бесценок.
О к у л и ч. Покупай, покупай — и как можно скорее! (Хлопает Леманского по плечу.) История не календарь, но и часы не вечность… Все равно, мой милый философ, скоро все полетит к черту!
Л е м а н с к и й. Ну, прощай! Такая философия на сон грядущий не годится. Я предпочитаю заснуть с мыслью, что завтра милая жизнь опять подарит мне что-нибудь из своих благ. (Идет к двери, вдруг останавливается.) Откровенно говоря, Виктор, ты слишком мало думаешь о том, что у тебя семья — жена, дети. В нашем возрасте нечего носиться с девизом «все или ничего». «Всего» не ухватишь, а «ничего» — это вообще не слово для взрослых людей. Поверь мне, лучше всего брать, не мудрствуя, что возможно. Поразмысли об этом, дружок. Ну, покойной ночи! (Уходит.)