Поселившись в Америке, Ласкер навсегда избавился от расовых преследований, но познал бедность и безвестность. Американцы не понимают шахмат…
Любопытный факт! В 1907 году молодой Ласкер опубликовал свой первый философский труд под названием «Борьба». В этой работе Ласкер сформулировал общие законы борьбы, которая, как он тогда считал, лежит в основе жизни человека. В 1940 году в Нью-Йорке был опубликован его последний философский труд «Община будущего», в котором он отходит от концепции беспощадной жизненной борьбы и говорит про общество без конкуренции…
Эмануил Ласкер умер в Нью-Йорке 13 января 1941 года. Советские «специалисты» часто критиковали Ласкера за то, что в молодости он предъявлял к организаторам турниров слишком высокие финансовые требования. Этим людям следовало бы подумать, прежде чем писать подобные вещи: великий мастер закончил свою жизнь в жестокой нужде.
А теперь нам, пожалуй, пора поделиться с читателем новостью, которой Князь уже который день тщетно пытается поделиться с г-ном Ульяновым. Как выяснил Князь, Меркул заразился от Светочки сифилисом, и, следовательно, американскому маэстро Пильсбери угрожает страшная опасность. А впрочем, предупреждать Гарри все равно уже было поздно…
После первой половины Петербургского матч-турнира Пильсбери уверенно лидировал. Он играл блестяще. Казалось, что не за горами вторая подряд крупная победа молодого американского гроссмейстера на европейской арене. Однако на финише турнира травмированный болезнью Пильсбери играет из рук вон плохо. Поражения следуют одно за другим, и он откатывается на третье место.
Можно только гадать, каких высот достиг бы Пильсбери если бы не роковая болезнь. Вероятно, он стал бы чемпионом мира. Быть может, он был бы величайшим чемпионом. Может быть…
Пильсбери и так вошел в историю как подлинный классик шахматного искусства, и даже неизлечимо больной, он еще добрый десяток лет оставался главным претендентом на шахматную корону.
В те годы медицина еще была бессильна помочь ему. Семнадцатого июня 1906 года Пильсбери не стало.
Глава 17
2017 год
— Добрый день! Я — Колин Кэмпбелл. В эфире WMBC. Сегодня мы переживаем не лучшие времена, но все же хочется поздравить уважаемых радиослушателей с Днем Труда. Счастливого вам праздничного вечера, друзья! Сразу после выпуска последних известий вы услышите еженедельную программу «Что говорят эксперты о прошедшей неделе». Сегодня она будет полностью посвящена событиям в России. Но сначала краткая сводка новостей.
— Согласно сообщениям, поступающим из России, в Санкт-Петербурге вчера произошел государственный переворот. Власть захватила известная группировка «Уракен».
— Возглавляющая новое российское правительство «Железная семерка» выступила сегодня с заявлением о своем решении временно приостановить действие Закона о печати.
— Президент Дойл заявил сегодня в Белом доме, что несмотря на смену правительства, Россия обязана продолжать соблюдать все международные торговые соглашения.
— Вопреки прогнозам, лишь немногим более 200 тыс. человек вышли сегодня на демонстрации, состоявшиеся в семи городах Америки. В Лос-Анжелесе, Сан-Франциско, Нью-Йорке и Бостоне демонстрации были омрачены столкновениями на расовой почве. Имеются убитые и раненые.
— Сегодня в различных городах Америки продолжаются межрасовые беспорядки. Согласно официальным данным, начиная с субботы, в Лос-Анжелесе убито 147 человек.
А теперь новости в подробном изложении…
Я выключил радио и включил телевизор. На экране возникла мужественная физиономия Владимира Макеева — идейного лидера «Железной семерки», главы террористической группировки «Уракен», захватившей власть в России. Я встал с постели, закурил, достал из холодильника бутылочку «Карлсберга» и переключил телевизор на другой канал. Там обсуждали дело П.С. Джонса. По следующему каналу шел прямой репортаж с улиц Лос-Анжелеса… Огромный черный парень остановил проезжавший мимо трак и вытащил из кабины за шиворот пожилого белого водителя.
Я решил позвонить сестре в Лос-Анжелес. Как вы уже, конечно заметили: я — консерватор. Во всяком случае я почти всегда пользуюсь старомодной телефонной связью. Но с Ди я привык связываться по компьютеру: люблю видеть на экране красивых женщин.
Я уже взял в руки дистанционное управление, но передумал, как только увидел в зеркале свое отражение: в одних трусах, небритый, опухший от двухдневной пьянки. Пришлось звонить по телефону. Она сразу ответила.
— Ларри! Привет… А почему ты не по видео?.. Опять напился?.. Слушай, это какой-то кошмар! Только что передали: сегодня уже убито сорок шесть человек… Кошмар… Еще не занижены ли эти цифры!.. Марк конечно ушел. У него по праздникам всегда полно работы… Да ты что? Я боюсь из дома выйти… У нас тут с самого утра bunch of crackers… Правильно люди говорят: жить надо в своем районе… Ой, Ларри, я так боюсь… Уж лучше бы коммунисты, честное слово… Куда пойти?! Crackers на улице… Наши?.. Наши, как всегда, тоже хороши, но их то я хоть могу не бояться… Но хуже всех полиция! Это вообще fucktop… Конечно! Им же в этой ситуации все позволено… Ой, Ларри, слава богу, кажется Марк возвращается… Все, пойду кормить… Я тебе перезвоню попозже… Пока!
Я выглянул в окно. Было очень пасмурно, почти темно. Я сразу увидел двух brothers, громивших корейскую овощную лавку. Fuck! Корейцев-то за что?! Вдали завыла полицейская сирена.
По телевизору уже показывали Россию — прямой репортаж из Санкт-Петербурга. Там было гораздо спокойнее, чем у нас.
Я оделся, сунул в карман пистолет (впервые в жизни!) и вышел на улицу. Решил проведать Тимми. Ничего особенного на пути мне не встретилось. Разве что боязливые взгляды белых прохожих, да полисмены, стоявшие парами на каждом углу. Но приближаясь к африканскому ресторанчику, я еще издали увидел полицейскую машину…
Ресторан был варварски раскурочен. Видимо это случилось ночью, потому что убитый горем Тимми — цел и невредим — бродил среди руин своего детища.. Выбитые стекла, переломанные стулья, перевернутые столы. Произведения живописи сорваны со стен и вышвырнуты на тротуар.
Я глупо топтался среди обломков. Слова утешения были бессмыслены. Все же я сказал:
— Как видишь, bro, методы борьбы с коммунизмом еще далеко не исчерпали себя.
— Мне все равно, кто это сделал, — почти шепотом сказал Тимми.
А потом грянул гром, и первые капли дождя упали на оскверненный портрет несравненной Глории Торнтон.
Глава 18
АРИНА
Несмотря на турнирную неудачу, вполне простительную при столь сильном составе участников, г-н Ульянов проснулся в среду в отличном расположении духа. Встречи с первыми игроками мира оставили в его душе приятное ощущение собственной причастности к событию исторического значения. Впрочем, как мы скоро увидим, это была не единственная причина приподнятого настроения нашего героя.
Завтракать Ульянов отправился к Аркадию Симоновичу. Ему хотелось поделиться со стариком впечатлениями о вчерашнем дне, а кроме того (а вернее сказать — в первую очередь) повидать прекрасную Арину и пригласить ее на вечерний бал.
В молодости г-н Ульянов был весьма романтичен, а прекрасная хозяйка рюмочной обычно являлась главной героиней его юных грез. Разница в общественном положении отнюдь не смущала молодого адвоката. Скорее наоборот: г-н Ульянов принадлежал к тем людям, которые с удовольствием бросают вызов общественному мнению. Только вот, чем больше он думал об Арине, тем большая робость им овладевала при встречах с ней. В конце концов он даже стал реже посещать рюмочную, что, как мы помним, Арина не преминула заметить. Известно, что любовь порой делает человека крайне глупым. Как большинство влюбленных, Ульянов стремился найти повод для встречи с дамой своего сердца, совершенно упуская из виду, что простой предлог — выпить водки! — постоянно лежал на поверхности. Аркадий Симонович не раз советовал Ульянову «пригласить Ариночку в оперу». Идея была неплохая. Одна вот беда: Ульянов терпеть не мог оперу и сильно подозревал, что Арина об опере того же мнения, что и он. Хотя, с чего он это взял? Возможно, это было очередным оправданием собственной застенчивости.