Между тем, прекрасная Арина вовсе не осталась равнодушной к появлению на горизонте молодого адвоката, хотя ни вглядом, ни жестом она ни разу не обнадежила Ульянова. Скромная по натуре, Арина никогда не позволяла себе флиртовать с кем бы то ни было. Она даже ни с кем не поделилась своими чувствами. Заметим правда, что мудрый Аркадий Симонович давно уже обо всем догадался.
Так месяц шел за месяцем, и казалось, что мечты Ульянова так и останутся мечтами. Однако в ночь после шахматного турнира перевозбужденный Ульянов долго не мог заснуть, и ему пришла в голову удачная мысль. Мысль эта была, впрочем, удачной только для влюбленного, а для нормального человека она была бы естественной. Ульянов надумал пригласить Арину в Дворянское собрание на традиционный студенческий бал. Вполне приличная идея! Ульянов только жалел, что она посетила его лишь в ночь накануне бала, и он не смог сделать приглашение заранее.
Короче говоря, в среду утром г-н Ульянов прибыл на Мещанскую, будучи в состоянии легкой эйфории. А тут еще Аркадий Симонович сразу же подлил масла в огонь.
— Володенька! Замечательно, что вы появились в наших краях. Вчера я закрутился и совершенно запамятовал вам сказать, что сегодня у нашей Ариночки день рождения!
— Да?! Действительно, удачно получилось, — искренне обрадовался Ульянов. — Я обязательно к ней зайду.
Получилось, действительно очень удачно. Был и повод зайти, и повод куда-нибудь пригласить, и даже повод преподнести цветы. Конечно, все это можно было сделать в любой день и вовсе даже без повода, но, увы, не все на это способны.
— В таком случае, Володенька, — сказал мудрый старик, — я не рекомендовал бы вам начинать день с пива. Ариночка не из тех девушек, к кому прилично зайти «под пивом».
— А что бы вы мне посоветовали на завтрак? — очень серьезно спросил Ульянов.
— Хочу предложить вам рябчиков в сметанном соусе с картофелем, а на десерт — марципаны в шоколаде и чашечку кофе.
— Отлично! — одобрил Ульянов.
Он вкусно позавтракал, а затем болтал с Прадером и курил, неторопливо попивая при этом кофе, доставал расческу и аккуратно зачесывал лысину — в общем делал все возможное, чтобы несколько оттянуть решительный момент. Покончив с кофе, Ульянов закурил новую папиросу. Ему пришлись по вкусу папиросы «Санкт-Петербург», полученные в качестве утешительного приза во вчерашнем турнире.
Сообразив, что он имеет дело с крайне нерешительным Ромео, Аркадий Симонович поспешил на помощь.
— Володенька, если вы ломаете себе голову над тем, где бы раздобыть цветы, то я могу порекомендовать вам старика Бернштейна. Его магазинчик расположен на Вознесенском, неподалеку отсюда. У него там круглый год свежие гвоздики. Лавка так и называется: «Лев Бернштейн. Свежие гвоздики». Черт знает, откуда он их берет.
— Рожает, наверное, — пошутил Ульянов.
— Как вы сказали? — переспросил Прадер.
— Не обращайте внимания. Это я так остроумно шучу. Большое спасибо, Аркадий Симонович! Я обязательно зайду к Льву Бронштейну…
— Бернштейну! — поправил Аркадий Симонович. — Лев Дмитриевич Бернштейн.
— Да, конечно-конечно, простите, — с рассеянным видом произнес Ульянов, мысли которого, очевидно, были заняты чем-то другим.
— Я дам вам его адрес, — Аркадий Симонович порылся в каком-то ящике под стойкой и протянул Ульянову маленькую белую карточку с надписью:
Л.Д. БЕРНШТЕЙН. СВЕЖИЕ ГВОЗДИКИ
Вознесенский пр., 32
— Я сейчас же отправлюсь к Льву Давидовичу Бронштейну…
— Лев Дмитриевич Бернштейн! — терпеливо поправил Прадер.
— Да-да, простите. Я сейчас же пойду к нему… Большое вам спасибо, Аркадий Симонович… Но сейчас меня другое беспокоит… Вы знаете, что Арина много работает, устает… Как вы думаете: удобно пригласить ее сегодня вечером на студенческий бал в Дворянское собрание?
— А почему нет, Володенька? — обрадовался добрый старик. — Кто это устает в ее годы?! Да и когда ей ходить на балы, если не сейчас?! Ариночка может стать королевой любого бала! Мне бы ваши годы! Все удобно. На бал — хорошо, в оперу — отлично! Вы знаете, Володенька, Ариночка очень любит оперу. Она иногда бывала там с мамой. В воскресенье в Мариинском театре будут давать «Ночь перед Рождеством» г-на Корсакова. Как я уже говорил вам: все — отлично, только, ради бога, держитесь подальше от политики…
Вскоре после полудня в рюмочную «У Арины» вошел г-н Ульянов с роскошным букетом алых гвоздик. Посетителей в этот час не было, а сама красавица из-за стойки приветствовала Ульянова милой улыбкой. На Арине было простое красное платье, а ее прекрасные черные волосы свободно рассыпались по плечам. Она не нуждалась ни в дорогих туалетах, ни в гриме, ни в услугах цирюльника. Как правильно заметил мудрый Прадер, Арина и без этого могла стать королевой любого бала.
— Что за чудесный букет! — воскликнула она.
— Это вам, дорогая Арина! Я узнал, что у вас сегодня день рождения. Желаю вам счастья.
— Спасибо. Какие прекрасные гвоздики!
— Действительно чудо! — согласился Ульянов. — Ранее такие гвоздики я видел только в Швейцарии.
— А вы были в Швейцарии?
— Да. Прошлым летом.
— Говорят, там очень красиво… А я не была нигде, — сказала Арина с некоторой горечью.
— В следующий раз я возьму вас с собой.
— Хорошо. С вами, г-н Ульянов, я поеду куда угодно!
— Даже в воскресенье в Мариинку на «Ночь перед Рождеством»? — обрадовался Ульянов.
— Конечно!
— И даже сегодня вечером в Дворянское собрание на бал?
— Сегодня я закрываюсь в десять часов.
— А бал почти до самого утра!
— Но мне еще надо будет заехать домой и переодеться. Это займет немало времени.
— Я заеду за вами в полночь!
— Ну хорошо, — согласилась, наконец, Арина.
В этот момент дверь с шумом распахнулась, и в рюмочную ввалился в жопу пьяный полковник. Ульянов обернулся и сразу узнал Бздилевича. «До чего же не вовремя! — подумал Ульянов. — Все так хорошо складывалось. Черт бы побрал этого мудака.»
С минуту молодые люди мерили друг друга злобными взглядами. Затем вдруг полковник трусливо отвел глаза, развернулся через правое плечо на сто восемьдесят градусов и, пробормотав себе под нос что-то типа «кругом одни евреи», освободил помещение.
Ульянов вздохнул с облегчением…
Студенческий бал в зале Дворянского собрания ежегодно устраивался петербургскими курсистками. К 1895 году этот бал имел уже богатые традиции, но ему еще только предстояло войти в российскую историю: именно здесь, семь лет спустя, Блок вновь встретит свою давно знакомую «незнакомку».[23]
Ульянов никогда еще не бывал на этих балах. Подходя к мрачноватому зданию на Большой Итальянской улице, он испытывал некоторое волнение. Как Арина воспримет блестящее петербургское молодежное общество? И, что не менее важно, как это общество воспримет ее?
Действительность, впрочем, оказалась несколько иной, чем ожидал Ульянов. Арина вполне могла бы стать королевой красоты студенческого бала, если бы это кого-нибудь здесь волновало. В огромном, тускло освещенном зале блядоватые курсистки трясли своими сомнительными прелестями, но мужская половина общества практически не обращала на это внимания, занимаясь исключительно пьянством. Уборная была вся заблевана, а из курительной комнаты доносилась площадная брань: там худосочная молодежь неумело размахивала хиленькими кулачками.