Талантами маленький Ованес отличался с раннего детства. Научился играть на скрипке, а потом – семья была бедной – начал рисовать углем на заборах. Его художества заметил градоначальник Феодосии Александр Казначеев, который строго следил за порядком во вверенном ему населенном пункте. Однако когда к губернатору привели нарушителя, который оказался хрупким мальчишкой, сердце губернатора смягчилось, он подарил ему акварельные краски и определил в гимназию. А позднее похлопотал, чтобы юный талант был зачислен в Академию художеств в Петербурге.
Юный Ованес, а по-русски уже Ваня, учился блистательно и окончил академию с золотой медалью. Как было принято в те времена, его сразу направили на шестилетнюю стажировку в Рим. Там молодой гений из России произвел сенсацию. Его картину с изображением Всемирного потопа купил сам папа римский Георгий XVI. Вскоре его приняли в Римскую академию. В Италии Айвазовский познакомился с Гоголем, который жил в итальянской столице и писал там «Мертвые души». Писатель очень хвалил живописца, который признавался: «Я, как пчела, сосу мед из цветника, чтобы принести благодатную дань царю и матушке-России».
Именно в Италии окончательно сформировался оригинальный творческий метод Айвазовского: создавать морские пейзажи не с натуры, а по памяти. «Движение живых стихий неуловимо для кисти», – считал художник. Он писал воду с таким мастерством, что этот секрет не могут разгадать до сих пор.
Сам великий Уильям Тернер – первый в те времена маринист Европы – несколько дней бродил с ним по Риму, беседуя об искусстве. Записи этих разговоров не сохранились. Но зато сохранились строки Тернера, посвященные одному из пейзажей Айвазовского: «На картине этой вижу луну с ее золотом и серебром, стоящую над морем и в нем отражающуюся, поверхность моря, на которую легкий ветерок нагоняет трепетную зыбь, кажущуюся полем искорок или множеством металлических блесток на мантии великого царя! Искусство твое высоко и могущественно, потому что тебя вдохновлял гений!»
Каково было еще неопытному юноше прочесть эти строки великого художника? Вскоре уже парижский Лувр предложил Айвазовскому выставить свои холсты, и он привез в Париж «Море в тихую погоду», «Ночь на берегу Неаполитанского залива»… Успех был полным. Айвазовский очаровал парижан. За этой экспозицией последовали многочисленные путешествия – Лондон, Лиссабон, Барселона, Мальта. Наконец, Амстердам – здесь двадцатисемилетнего художника удостоили чести стать членом Амстердамской академии художеств.
В 1844 году, увенчанный европейской славой, Айвазовский вернулся на родину. Петербург встретил молодого художника как триумфатора. Вскоре он был удостоен звания академика живописи и несколько дней спустя узнал, что его причислили к Главному морскому штабу в звании первого живописца с правом носить мундир Морского министерства и поручают написать виды русских портов – Кронштадта, Петербурга, Петергофа, Ревеля, Гангута… Его буквально завалили заказами. Петербургский свет спешил заполучить в свои собрания полотна Айвазовского. Именно тогда художник создал серию блестящих патриотических картин, прославляющих российский флот. Побывал в осажденном Севастополе, где создал картину «Мамаев курган».
Однако в самый разгар успеха Айвазовский вдруг бросил все и уехал в родную Феодосию. Светский Петербург был поражен, узнав, что модный художник в самом расцвете сил и славы бросает столицу и уезжает в такую дыру, ведь в то время Феодосия была пыльным заштатным городишкой.
Царь Николай I, узнав об отъезде Айвазовского, разгневался и заявил: «Сколько волка ни корми, он все в лес глядит». В этих словах скрывалась ярость монарха, не удержавшего при дворе мастера, которым восхищалась вся Европа.
Айвазовский построил в Феодосии дом-мастерскую и начал свой многолетний подвиг труда в искусстве. В Петербург он приезжал теперь только зимой. «Для меня жить – значит работать», – говорил художник. А работал он с невероятной скоростью. Говорят, что за один день мог написать огромное полотно, тщательно проработанное во всех деталях.
Однако мало кто знает, что на юге России Айвазовский занимался не только живописью. Неожиданно для всех он увлекся там археологическими раскопками. Это началось в 1853 году (за 15 лет до того, как другой житель Петербурга – немецкий купец Генрих Шлиман тоже вдруг оставил Северную столицу, где он несметно разбогател, и отправился в Турцию, где раскопал древнюю Трою). Встречался ли с ним Айвазовский в Петербурге? Может быть, богатый купец заказывал ему картины и поделился своими планами раскопок? Истории это обстоятельство неизвестно…