Он достает из шикарного эбонитового чехла граммовые весы. Потом голубой пакетик с белым веществом. Кладет кулек на одну чашу весов, гирьки — на другую. Чаши в равновесии.
— Тридцать грамм.
К. берет зажигалку и запечатывает пакетик.
Сидим, пьем кофе.
— Ну что, приступим к вашему делу.
Поднимаюсь, иду в коридор. Здесь К. приделал к потолку стопку книг и выкрасил серебрянкой. Книги спускаются чуть ли не до самой головы. Беру из сумки сложенную в несколько раз салфетку. Возвращаюсь в комнату.
— Бабка моя звонила знакомой и говорила: «Приезжай скорее! Мой К. сошел с ума — он сверлит книги». Это когда я ту скульптуру делал.
Отдаю конверт К.
— Там и Маркс есть.
К. разворачивает салфетку. Внутри разделенный на несколько частей рафинад, захваченный из дома. К. берет инсулиновый шприц и опускает в небольшую емкость, как от зеленки или йода. Набирает и проверяет на свет. Заносит над двумя кусочками сахара. Осторожно капает. Проверяет шприц. Заворачивает кусочки в фольгу, каждый отдельно, убирает инструмент.
1200 за две капли английского ЛСД я передал С. еще в машине.
— Ну вот, готово.
К. откидывается на спинку дивана. Рубашка расстегнута и виднеется атлетичный торс. Для своих тридцати пяти К. выглядит где-то на двадцать пять. Небольшого роста, смуглый, поджарый, но какой-то исключительно медленный и оттого грациозный в движениях.
Кружка с кофе наполовину пуста. Полулежу в кресле.
С. по-прежнему копается в Интернете — ставит песни и видео. С. тоже атлетично сложен, но это другой атлетизм. Если у К. он от рождения и носит скорее римский, вальяжный характер, то С. — высушен спортивными упражнениями до греческого атлетизма. В юности он профессионально занимался баскетболом. С. блондин с голубыми глазами. К. шатен с карими. Большие, будто детские губы С. выдают чувствительную натуру.
Около часа ночи. Сидим курим второй косяк. Смотрим смешные видео. Кофе допит.
На стеклянной столешнице два свернутых из фольги кулечка.
К. входит в комнату с пистолетом. Черным, тяжелым, большим. Настоящим. Это видно сразу. Чувствую, как С. напрягается.
К. подходит к столярному столу, со странным задумчивым выражением держит пистолет близко от глаз.
Затем бросает его на стол. Звук дробный, громкий, неприятный.
Поднимаюсь, подхожу ближе.
— Настоящий? — разрываю кольцо напряжения.
Показываю на ствол.
— Да не боись, я боек спилил.
Чувствую, как комната выдыхает. Оживляется и С.
— Зачем он тебе?
— Надо сделать нерабочим.
Я беру пистолет, верчу в руках.
— Забавно: оружие, которое не может стрелять. Оно потеряло свое предназначение.
Пистолет тяжелый не только на вид. И он холодный.
К. берет у меня из рук ствол и белым грунтом, мастикой или замазкой с помощью мастихина наглухо заделывает отверстия под винты.
Звонок в дверь. Мы с С. передергиваемся. Шельма лает.
Входят двое. Один рыжий, высокий, с бородой колышком, глаза бегают. Второй пониже, поплотнее, с серыми кругами под глазами. Его зовут П., с ним пересекался в сибирском городе У. Он музыкант.
Здороваемся. Ребята садятся на пол. К. берет запечатанный пакетик со «скоростью», кладет на край стола.
— Вам повезло. Реально повезло. Товар чистейший. Давно такого не было.
Ребята кивают. Смотрят голодными глазами на голубенький мешочек. Особенно рыжий.
Сидим, лениво переговариваемся. К. крутит новый косяк. Пускаем его.
— Я, пожалуй, откажусь, — говорит рыжий.
И возвращается к созерцанию голубоватого цвета. Еще и тихонько покачивается.
П. берет косяк из моих рук. Я кладу ноги на подлокотник кресла.
П. передает дальше, достает маленькое плоское устройство, похожее на сенсорный телефон, устанавливает на стол. Нажимает. Зеркальные поверхности стола и этого устройства переходят друг в друга.
П. кладет сверху мешочек с амфетамином. Смотрит, кивает, убирает все.
— Ты, значит, музыкой занимаешься? — спрашивает К.
— Типа того, — говорит П.
— Ну поставь нам что-нибудь свое.
П. тушуется, но потом все же поднимается и садится перед компьютером.
— Вот, это из старой дэмки.
Начинает играть idm. Слышу записанные с радиоэфира голоса. Фокусирую взгляд на экране, пробую прочитать название группы. «Aurora Bagdad».
Докуриваем косяк.
— Ну мы, пожалуй, пойдем.
Ребята поднимаются. Прощаемся. С. и К. уходят в коридор провожать, я остаюсь в комнате.
Слышу:
— Мы на самокатах сюда приехали.
— Впервые ездил на самокате.
— Ну и как?..
Выходят за дверь, разговаривают там.
Пересаживаюсь на диван. Ищу что-нибудь в Интернете.
К. и С. возвращаются. К. скручивает новый косяк.
Говорю, что у него тут круто.
— Так ты не видел всю квартиру.
Часть кухни К. отвел под столярную мастерскую. Здесь у него верстак, струбцины, токарный инструмент. Во множестве стружки.
— Раньше я делал разные маленькие вещички и дарил их. Я называю их приятностями. Но потом понял, что они никому так не дороги, как мне.
К. задумчиво смотрит куда-то под потолок.
— А сейчас я их делаю для себя.
Возвращаемся в комнату. К. подходит к шкафу с сердцем. Открывает. Небольшой освещенный закуток, в котором на красном бархате расставлены миниатюрные вещи. К. берет идеально гладкое яйцо с подставки.
— Вот они какие.
Среди вещичек есть коробочка для обручальных колец и лестница Эшера из дерева.
К. возвращает яйцо на место и закрывает ящик.
Сажусь на диван, оказываюсь в самом углу
— Вот, правильно, — говорит К. — А теперь раскинь руки.
Раскидываю руки по полкам, которые начинаются там, где закругляется спинка дивана.
— Почувствуй весь кайф. Правда, похоже на крылья ангела?..
Действительно, что-то в этом есть. Откидываю голову назад. Перевернутый Пушкин. Руки лежат на мореных досках, готов взмахнуть ими и полететь.
К. присаживается, скручивает еще один штакет.
— Ну что, может, запустимся? — предлагаю.
— Почему нет… — реагирует С.
Изначально план был другой. Зайти к К., взять кислоты и пойти к П. и компании. Они здесь же, на Комендантском, снимают квартиру-студию. Там пишут музыку. Часть компании специально для этого приехала из Е. На Урале сейчас бум новой музыки с уклоном в рэгги.
Но видно, у С. с П. что-то не срослось.
Мы с С. разворачиваем фольгу, символически чокаемся. Поехали. Половина второго.
С. снова за клавиатурой, ищет, находит, ставит.
Замечаю в дальнем углу женский манекен. Такие используют для пошива верхней одежды. На левой груди у манекена уменьшенная копия сердца со стены.
— Круто, — говорю. — У тебя и манекен свой есть.
— Это моя бывшая девушка.
К. подходит к манекену. Изучает пару секунд. А потом резко разворачивается на одних пятках. Полы черной рубашки поднимаются, и виднеется крепкий торс.
— Она сидела внутри, пока я работал. Все время… А всего лишь потребовалась пара лент скотча. Я люблю создавать из ничего.
С этими словами К. обводит руками комнату, будто каждый предмет в ней должен подтвердить справедливость его слов.
— Девушки торчат от К., — говорит С.
— Ты отлично сложен и выглядишь максимум лет на двадцать пять.
Разговор заходит о «Портрете Дориана Грея». К. выходит из комнаты, но почти сразу возвращается.
— Вот. Не выбрасываю только из-за обложки.
Он трясет в воздухе потрепанной книгой. На мягкой, желтого цвета обложке белый профиль Уайльда. Книга переходит из рук в руки.
— Про такие маленькие приятности я и говорю.
Книга ложится на столярный столик рядом с пистолем.
К. берет с полки пакетик, распечатывает его, высыпает на стол белый порошок, делит на три части и уходит на кухню. Сидим, боимся сдуть порошок.