«…» В 1946 году, когда мы познакомились, ему жилось нелегко, потому, может быть, все его обещания и оставались обещаниями: взять меня в Италию… или - более скромно - пригласить в ресторан. Двумя годами позже наступила настоящая нужда, и он не знал, на что будет жить следующий месяц. Взвесив все за и против, я решилась пригласить его. Перед ним у меня был А.В., молодой человек, очень обыкновенный, но с которым мне было просто и легко. Едва войдя в комнату, он понюхал воздух, шевеля ноздрями, как пес, наморщился от отвращения и заявил, испепеляя меня взглядом: - Здесь пахнет мужчиной! Скрывая удивление, я надменно спросила его: - Надеюсь, вы не думаете, что ходите в этот дом один? - Нет, я не думаю, я требую! Задохнувшись от возмущения, я искала, как ответить, чтобы поставить его на место; но он не дал мне сказать и швырнул мне в лицо неслыханную угрозу: - Если узнаю, что у вас есть любовник, - изувечу! От ярости я не могла найти слов. Да и где найти слова, чтобы подействовать на бессовестного старика? Поняв, что мне парировать нечем, я пробормотала: - Какая наглость! А по какому праву? - Ах, разговор о правах! А вы помните, что за вами долг? Я сразу поняла, о чем речь. Только этого не хватало - подумала я с раздражением. Но ничего не поделаешь - долг платежом красен; готовая на муки, я подошла к Бунину и, подставив ему лоб, произнесла - «Пожалуйста!» Но он резко схватил мое лицо жесткими и сухими руками и, держа его в тисках, впился в мои губы своими с такой силой, что я начала задыхаться. Никогда бы я не могла подумать, что у него еще столько сил. Как я ни отбивалась, как ни барабанила кулаками по его груди, он не отпускал меня до тех пор, пока сам не начал задыхаться. На лице его было зверское выражение, он был неузнаваем. «Вот это он и есть, - подумала я, - вампир! Не пожиратель - это слово слишком слабое, - а вампир». Он внушил мне страх, даже ужас, даже не захотелось устраивать ему сцен. «Пусть убирается, - подумала я, - пусть поскорее убирается вон». Мы не сказали больше ни слова друг другу, и он ушел с видом побежденного победителя. Через пять минут после его ухода полил дождь, сначала он шел умеренно, потом хлынул тропическим ливнем. Через день я получила от него самое длинное из всех писем, какие он мне писал: