Звучит тост (текст его приводится дословно - Е.П.):
- Однажды поспорили между собой тигр и горный орел, кто их них перепрыгнет через ущелье. Тигр прыгнул, но силы ему не хватило, он сорвался вниз и разбился. Тогда орел как примерный семьянин и заботливый любящий муж содрал шкуру со льва, накинул на себя и понес домой. Пока шел, эта шкура его целиком и накрыла. Жена орла, увидев, что на пороге стоит тигр, сильным ударом клюва убивает своего мужа. Так выпьем же за то, чтобы жена узнавала мужа в любом состоянии, в каком бы он ни явился домой!
Тигр- лев и пеший орел нравятся папаше жениха, а мамаша сидит надувшись. Я думала -характер такой, а оказывается, она нюхом, как горный орел, почуяла опасность: после жульена тамада набросился на нее и родительницу невесты.
Свекровь и теща во время типичной московской свадьбы переживают настоящие терзания, ибо бесстыдные эротические намеки, составляющие развлекательную, глумливую часть действительно народной русской свадьбы, давно уже не используются, и остается только наваристый социальный юмор. Свекровь и теща - анекдотические персонажи, комические фигуры - кому ж, как не им, развлечь застолье. Тамада подходит к сватьям с заранее подготовленными шпаргалками, добрые женщины не смеют отказаться.
Теща: «У меня была лишь дочка, а теперь я при сыночке. Дочка мужа заимела, я сынком разбогатела (голос становится бесцветным, пустым). Раз жене твоей я мать, будешь мамой называть».
Мама жениха вскидывается, на лице ее появляется гримаса убийственной мимической силы. «Он выпил рюмку с гримасой, от которой случился бы выкидыш у маркитантки», - однажды написал о Суворове военный мемуарист де Дама; только на мирной столичной свадьбе я поняла, что мог иметь в виду наблюдательный воин.
Мама невесты, однако, продолжает: «Теща - это в анекдоте, а со мной не пропадете! А ребеночка родишь, сам с поклоном прибежишь».
Наступает голгофа свекрови:
«Я горжусь своим сыночком, у меня теперь и дочка. Как не может нравиться такая-то красавица (оговорочка по Фрейду). Если мамой будешь звать, заменю тебе я мать. (Теща гневно вздрагивает.) Я о доченьке мечтала, что б подружкою мне стала. Сына мы делить не будем, мы ведь оба его любим. Он ведь, право, не бревно - так что будем заодно». Жених сидит с неопределенным лицом. Никак не поймет - его обидели, что ли? И мамочка какая-то недовольная…
Я не жду много от разговора с Львом Серебряным - и приятнейшим образом ошибаюсь. Передо мной печальный, разумный человек, старый актер, знаток человеческих слабостей.
- Лев Евгеньевич, а что же у вас такой простоватый репертуар?
- О, все, что я произношу на свадьбе, проверено временем. Поверьте мне, я с первого взгляда на жениха и невесту знаю, какой тон надо избрать. Народные обычаи в моде! Ну, или то, что принято считать народными обычаями. Свадьба все-таки основательная вещь. Основательные вещи не должны быть оригинальными. По крайней мере, в этом до сих пор уверен отечественный семьянин. Холодильник не может быть красным, диван не должен быть в оранжевую рябу, потолок не стоит красить в зеленый цвет. Место телевизора - в зале на стене, а не в ванной на потолке. Поэтому когда дело доходит до организации свадьбы, даже интеллектуалы и неврастеники покорно слушают советы родни. Покупают каравай, рушник, клумбу на капот и белый кринолин.
Прав, пожалуй, опытный ведущий - свадебная оригинальность смотрится нелепо. Вот женился второй раз певец Газманов. Супруга его, рослая красавица, считает себя «креативной личностью», особенно преуспевшей в превращении любого будничного дня - в праздничный день. Так что она сама придумала весь церемониал свадьбы. Вместо фаты надела бейсболку, расшитую стразами Сваровски (ничего не поделаешь, эти стразы - слабость известных столичных красавиц), посадила Газманова в красный лакированный кабриолет. Ну, и порулили они в Грибоедовский. Невеста улыбается, машет ручкой, собирает восхищенные взоры, а вокруг московская дорога. Пробки, толкотня, тягомотина, фабрика ненависти. Так что смотрели зеваки на свадебную колесницу с большим сочувствием. Ветрено, пыльно, сидят они в этом кабриолете как голые.
- А какие из новейших церемоний кажутся вам наиболее дикими? - спросила я умницу Серебряного.
- Больше всего, - рассудительно ответил он, - мне претит обычай фотографировать невесту на белой лошади. Лошадь, во-первых, ни в чем не виновата. Во-вторых, у девяноста процентов невест кринолины держатся на проволочных обручах, вставленных в нижнюю юбку. И поэтому в тех же девяноста процентах случаев, когда девица лезет на лошадь «фоткаться», обручи становятся колом, и юбки задираются.