Еще падение города в 41-м предотвратил Балтийский флот. Советский ВМФ в ходе Великой Отечественной в целом не продемонстрировал способностей к ведению морской войны. Однако, когда немцы подошли к Питеру по суше, флот получил возможность работать по ним своей артиллерией прямо из Кронштадта и с Невы. 305-мм орудия линкоров, 180-мм пушки крейсеров и 130-миллиметровки эсминцев, а также находившиеся на суше орудия Научно-исследовательского морского артиллерийского полигона (среди них имелись даже монстры калибром 406 мм) имели убедительный успех против танковых и механизированных колонн Вермахта, которые никак не могли им ответить. Люфтваффе очень старались помочь сухопутным войскам, однако результаты их ударов оказались крайне ограниченными. Флот уцелел, город выстоял.
Есть, впрочем, и версия, согласно которой Гитлер сознательно отказался брать Ленинград. Якобы он именно хотел уморить город блокадой. Поэтому забрал у группы армий «Север» 4-ю танковую группу Гепнера, перебросив ее на московское направление в тот момент, когда она вышла к южным окраинам города на Неве. Правда, это версия немецких генералов. Возможно, Гитлер просто считал, что город теперь и так падет, его можно взять пехотой, а танки нужнее под Москвой. Не вышло.
Видимо, невозможно было и снять блокаду раньше, чем это случилось в реальности. В течение двух лет война на участке Восточного фронта от Москвы до Баренцева моря была тяжелым кошмаром для обеих сторон. Лесисто-болотистая местность не способствовала наступлениям, но очень помогала обороне. Поэтому здесь не было такого «размаха маятника» в тысячи километров, как на юге, зато жертвы были такими же колоссальными. Попытка 2-й Ударной армии весной 1942 года выйти в глубокий тыл осаждавшим Ленинград немцам закончилась полной гибелью армии в новгородских лесах и болотах. Именно там сдался немцам генерал Власов. Гитлер уверился в надежности немецкой обороны на севере и стал выдергивать отсюда войска на другие участки фронта. Благодаря этому в январе 1943 года советским войскам удалось прорубить узкий коридор между Большой землей и котлом вдоль берега Ладоги и проложить по нему временную железную дорогу. Однако полноценным прорывом блокады это не стало, пришлось ждать еще год. За это время немцы превосходно укрепились, они вообще практически в любых условиях отлично строили оборону, а тут им помогала сама природа. С другой стороны, у группы армий «Север» продолжали отнимать лучшие войска, взамен давая резервистов.
Если бы наступление, начатое Ленинградским, Волховским и 2-м Прибалтийским фронтами против 18-й немецкой армии 14 января 1944-го, проводилось бы, например, в 1942 году, оно почти наверняка закончилось бы колоссальными жертвами и без малейших успехов. К 44-му воевать мы научились. Разумеется, советские войска имели заметное количественное превосходство, но оно в значительной степени было нейтрализовано свойствами местности и немецкими долговременными укреплениями. Советское командование сумело провести скрытное развертывание сил, в частности под носом у немцев перевезло по морю новую 2-ю Ударную армию на Ораниенбаумский плацдарм. Наконец-то советские ВВС достигли полного превосходства в воздухе. Массированное применение авиации, в том числе дальних бомбардировщиков в роли самолетов поля боя, а также крупнокалиберной артиллерии, корабельной и наземной, позволило почти мгновенно взломать немецкие укрепления, после чего сказалось и наше численное преимущество. Оборона 18-й армии развалилась на удивление быстро (наши сами такого не ожидали, про немцев и говорить нечего), к началу марта прифронтовой с сентября 41-го Ленинград превратился в тыловой город. 2-й Прибалтийский фронт, составлявший южный фланг советской группировки, выполнил не все поставленные задачи, однако его участок изначально считался второстепенным.
Прорыв блокады Ленинграда избавил от кошмара второй по величине город страны. И именно с этой операции началась кампания 1944 года - лучшая в истории отечественных Вооруженных сил.
* СОСЕДСТВО *
Дмитрий Данилов
Полюбить Купчино
Путь к сердцу Петербурга лежит через его окраины
Рыбацкое
Станция Рыбацкое, самый край Петербурга. Тихий вечер. Сижу на скамеечке. Передо мной - железнодорожные пути, за ними - длинное здание каких-то, судя по всему, станционных служб. За моей спиной - привокзальная площадь, вход в метро, маршрутки, автобусы, нагромождение домов микрорайона Рыбацкое. В окнах домов зажигается свет, и от этого возникает странное ощущение - смесь уюта и тревожности.