Больных и калечных, по словам Таи, оказалось довольно много. Похоже, некоторые аспекты стройки от меня скрывали. Пришлось сделать несколько громких оргвыводов, вплоть до назначения виновным новых и напряженных мест работы в каменоломнях — камня городу катастрофически не хватало.
После десятка дней дикого бега между Петербургом и Ижорой занялся запланированными летними игрушками. Все одно быстрее, чем работает ныне, производить строиматериалы ижорский комплекс не сможет.
На Ижорской верфи начали строить, а скорее собирать, первый дноуглубительный катамаран-драгу на коловратнике. Причем, задача у драги была не столько углубить дно, черпая его бусинами стальных ковшей на общем тросе, сколько добыть песок и гравий для строительства города. Ведь даже при скромной производительности в 50 кубов донного грунта в час, за месяц круглосуточной работы такой землечерпалки добудем 35 тысяч кубов. А для песчаной подушки на дворцовую площадь надо всего 8 тысяч кубов. Правда, если брать потребность для всего остального города — то надо запускать в работу на Финском заливе еще десяток землечерпалок и строить флот из полутора сотен барж и десятка буксиров.
Вот буксир стал второй задачей этого лета. Строить его в Вавчуге и перегонять вокруг Норвегии — дело дохлое, не такое уж и мореходное суденышко. Пришлось обновлять новые, закрытые эллинги Ижорской верфи и затягивать на стапеля, для переделки, наиболее приглянувшиеся, уже построенные баржи. Скорости от буксира все одно никто не ждет, для него подойдут и круглобокие баржи, вся переделка которых сводилась к установке машин и винтов, организации угольных ям и обшивании машинных отсеков противопожарными, тонкими, железными листами. На долгую службу этих полуфабрикатов рассчитывать не приходилось, но до конца основного строительства города они дожить обязаны.
Как обычно, на самом интересном месте, в Петербург приехал Петр со свитой. Потянулась одна из тяжелейших недель в моей жизни. В первый вечер, как меня выдернули на ковер с Ижорской верфи, просто откровенно пил и плакался Тае в жилетку, как меня все достали. Разговор с Петром вышел тяжелый, и на повышенных тонах. Его тонах, само собой. Понимаю, что государь на взводе в связи с женитьбой и прочими политическими игрищами — но люди у меня и так делают невозможное, быстрее и лучше никто не построит. Еще и многочисленная свита Петра потявкивала вслед за монархом. Пришлось двоих вызвать на дуэль, и один гад, таки согласился.
Первый раз дуэль протекала по всем правилам, без подвохов и предварительной подготовки. На клинках, от которых было уже не отвертеться.
Страшно это, выходить с метром отточенной, до среза ногтя, стали против человека, владеющего этой сталью с детства. Шансов на бой нет никаких. Есть только шанс на удар.
Вот и воспитывал в себе, ранним, туманным и теплым утром, «взгляд самурая».
Видимо удивил противника стойкой с мечом, который тут, по недоразумению, называют шпагой. Держал меч двумя руками над головой. Не принято так в этой местности. А мне плевать.
Злость, после позавчерашнего разговора с Петром, клубилась черным облаком. Может, и правильно говорят, что у бойца должен быть холодный и чистый разум — но, какой из меня боец. Мне просто остро хотелось поубивать половину из свиты Петра, да еще и на государя мое неудовольствие с интересом поглядывало.
Противник, классической стойкой и сам не отличался. Но решили мы с ним вопрос без рассусоливаний — коротким уколом и резким ударом. Оба попали. Правильно избегал этих железных зуботычек. Раны они оставляют страшные.
Дальше решающую роль сыграло мастерство Таи. Меня она вытащила, а противнику именитые лекари не помогли. Можно считать, что выиграл матч по буллитам.
Зато злость прошла, заглушенная ноющей болью чуть выше и левее сердца. И Петр от меня отстал. Будь благословенны дуэли.
Государь убыл с частью свиты и частями Двинского и Преображенского полков на Готланд, оставив в Петербурге несколько сотен мешающихся под ногами бояр, для подготовки приема делегаций. Вот уж он действительно подгадил. Теперь приходилось постоянно находиться в Петербурге, отбивая моих мастеров и рабочих, от боярских хотелок. При этом Тая настаивала на постельном режиме, но режим выходит короткоперебежковый. Пришлось даже популярно объяснить паре особо маститых бояр, что на дуэль вызывать не буду, уважая их возраст и заслуги — просто пристрелю тихонько, и прикопаю под дворцовой площадью, оказывая, тем самым, высочайшую честь. Площадь, кстати, начали мостить идущей с Ижоры тротуарной плиткой. Но, место под захоронения, еще имелось — а с правой руки могу стрелять не хуже, чем с неподвижной левой, хоть и левша от рождения. Остроту проблемы мои откровения не сняли, но после того, как одного активного боярина загрызли волки, недалеко от обводного канала — бояре переключились на других жертв и устроили повальную охоту в окружающих город лесах.