Химия и ее практическое применение занимали одно из главных мест в деятельности М. В. Ломоносова. Он стал первым русским академиком в области химии.
Свою деятельность на родине после возвращения из-за границы Ломоносов начал с хлопот по созданию в Петербургской Академии наук химической лаборатории. Первое предложение о лаборатории он подал в академическую канцелярию в январе 1742 г. С предложением и проектами эб учреждении Химической лаборатории он обращался затем в 1743 и 1745 гг. Канцелярия не поддерживала Ломоносова, всякий раз ссылаясь на отсутствие денег. В 1745 г. Ломоносов, минуя канцелярию, обратился со своим предложением, подписанным восьмью профессорами, в Сенат. На этот раз дело решилось положительно. Через полгода последовал правительственный указ о постройке химической лаборатории. Но академическая администрация на два года оттянула строительство, и лаборатория открылась лишь в 1748 г. Благодаря усилиям Ломоносова своим устройством первая в России химическая лаборатория не уступала западноевропейским, а в некоторых отношениях превосходила их[93].
В стенах этой лаборатории Ломоносов трудился многие годы. Он собственными руками произвел здесь тысячи опытов, на основе которых был сделан ряд ценнейших наблюдений и открытий. Достаточно указать, что здесь он разработал закон сохранения веса веществ. Накопленные экспериментальные материалы открыли перед Ломоносовым возможности широкого использования химии для развития науки и экономики страны. Этому он посвятил свою знаменитую работу «Слово о пользе химии», доложенную на публичном собрании Академии в 1751 г.
Лаборатория Ломоносова решала ряд практических задач: в лаборатории производились химические анализы различных руд и минералов, разрабатывались рецепты красителей для нужд текстильной промышленности и т. д.
С химической лабораторией связано одно из замечательных открытий Ломоносова — создание прозрачных и непрозрачных стекол, так называемых смальт.
Проведя в 1748–1752 гг. более четырех тысяч опытов, Ломоносов разработал рецептуру и технологию приготовления смальты всевозможных цветов и оттенков. Изготовлять — в лаборатории смальту в больших количествах с целью практического использования было невозможно. Поэтому осенью 1752 г. Ломоносов обратился в Сенат с просьбой разрешить ему построить недалеко от Петербурга специальную фабрику для производства стекла. Получив участок земли и денежную ссуду, Ломоносов начал строительство Усть-Рудицкой фабрики. В 1754 г. строительство было закончено, и фабрика начала выпускать продукцию из цветного стекла. Это были изделия бытового спроса и главным образом смальта для набора мозаичных картин. Так возродилось в России мозаичное искусство, широко развитое в прошлом. Первоначально набор мозаичных картин производился на Усть-Рудицкой фабрике, но потом это стали делать в Петербурге, в мозаичной мастерской, расположенной во дворе дома Ломоносова на Мойке. Ломоносов и работавшие с ним мастера набрали сорок одну картину. Двадцать четыре из них сохранились и находятся в настоящее время в разных музеях Москвы и Ленинграда. Среди них известная «Полтавская баталия», хранящаяся в так называемом Главном здании Академии наук СССР в Ленинграде на Университетской набережной[94]. В 1756 г. Ломоносов преподнес Сенату собственноручно, изготовленный портрет Петра I. Усть-Рудицкая фабрика сыграла важную роль в подготовке специалистов по производству стекла, хрусталя, фарфора. Здесь в 1752 г. начал обучаться Петр Дружинин, направленный казенным стекольным заводом. Ему Ломоносов передал рецепты изготовления окрашенных стекол. Эти рецепты Дружинин применял на заводе. Изготовление цветного стекла под руководством Дружинина прочно вошло в заводскую практику[95]. Так в жизни осуществлялась заветная мечта ученого, чтобы науки служили развитию производительных сил страны. В этой связи Ломоносов заключал: «Науки художествам путь показывают; художества происхождение наук ускоряют. Обои общею пользою согласно служат».
Много лет посвятил Ломоносов составлению практического руководства по горному делу. В 1763 г. выходит в свет его книга «Первые основания металлургии или рудных дел». Из этой книги черпало знания не одно поколение специалистов в области разведки, добычи и переработки полезных ископаемых. Последние годы Ломоносов работал над созданием «Российской минералогии», труда о природных богатствах страны и их размещении.
Ломоносов проявил себя и техником-изобретателем. Свыше 20 технических отраслей он знал в совершенстве — помимо производства цветного стекла и мозаичных смальт, производства красок, пороха, мореходных инструментов, насосов, часов он много сделал для усовершенствования таких приборов, как микроскоп, барометр, термометр. Грандиозный размах и глубина научных изысканий М. В. Ломоносова были высоко оценены многими современниками и прежде всего великим математиком XVIII в. Л. Эйлером.
В 1747 г. Л. Эйлер писал о Ломоносове: «Желать должно, чтобы и другие Академии в состоянии были произвести такие открытия, какие показал г-н Ломоносов»[96]. Живо интересовался и высоко ценил его труды американский ученый и политический деятель Б. Франклин[97]. Французский ученый Н. Леклерк говорил, что имя Ломоносова «составляет эпоху в летописи человеческого разума»[98].
Однако правящие верхи в должной мере не оценили многие открытия Ломоносова, не содействовали тому, чтобы они нашли применение в народном хозяйстве. В условиях самодержавно-крепостнического строя такова была судьба не только открытий Ломоносова. Это же произошло с изобретениями А. Нартова, И. Кулибина, И. Ползунова и других талантливых ученых из народа[99].
Многие современники Ломоносова оставались равнодушными к его занятиям физикой и химией и нередко высказывали пожелания, чтобы он оставил эти науки, полностью переключившись на изучение литературы и истории. Ученый вынужден был защищать свои научные интересы. По этому поводу Ломоносов писал И. Д. Шувалову: «Что же до других моих в физике и в химии упражнений касается, чтобы их вовсе покинуть, то нет в том ни нужды, ниже возможности. Всяк человек требует себе от трудов успокоения: для того, оставив настоящее дело, ищет себе с гостьми или с домашними препровождения времени картами, шашками и другими забавами, а иные и табачным дымом, от чего я уже давно отказался, затем, что не нашел в них ничего, кроме скуки. Итак, уповаю, что и мне на успокоение от трудов, которые я на собрание и на сочинение «Российской истории» и на украшение российского слова полагаю, позволено будет в день несколько часов времени, чтобы их, вместо бильяру, употребить на физические и химические опыты, которые мне не токмо отменою материи вместо забавы, но и движением вместо лекарства служить имеют и сверьх сего пользу и честь отечеству, конечно, принести могут, едва меньше ли перьвой…»[100]
Трудно представить, чтобы один человек мог успеть так много сделать и в естественных и в гуманитарных науках. Не удивляет поэтому, что долгое время в иностранных сообщениях можно было встретить утверждение, якобы в России было два Ломоносовых и что не следует-де путать Ломоносова-химика и Ломоносова-писателя.
Необычайно своевременны и основательны были труды Ломоносова в области гуманитарных наук. В них он выразил свое глубокое убеждение, что культура каждого народа должна развиваться как национальная культура. Он выступил как замечательный поэт и преобразователь русского литературного языка.
До Ломоносова русский литературный язык был трудным для понимания парода. Таким делали его иностранные слова, проникшие в употребление через представителей господствующих верхов. Ломоносов стремился приблизить язык к народу и в этом прогрессивность того, что он сделал для русского литературного языка.