— Вот как? — насторожился я. — Да, это уже что-то… Есть еще какая-нибудь информация?
— Так, наметки разные… Занимается Косталевский этим Севером уже давно, но не все идет так гладко, как ему хотелось. Что-то там у него не сходится, вот и бесится мужик. Решил я все-таки повидаться с этим полковником. Пришел… Ну, а дальше ты видел, чем закончилось…
— Любопытно, — признал я. — Косталевский занимается Севером и при этом интересуется убийством моих внештатников на Васильевском острове. О чем это говорит? По большому счету ни о чем, но задуматься стоит. И версию эту потискать тоже не мешает… Как полагаешь?
— Я так мозгую, — с деревенской хитрецой покосился на меня Заозерный, — что не мешало бы нам наши интересы на время объединить да вокруг этого самого Севера малость покрутиться. Глядишь, и выплывет чего…
— Идея хороша, — согласился я, — тем более что у меня альтернативы и вовсе нет. Есть лишь слабенькая надежда. У тебя адрес этого Севера есть?
Заозерный взглянул на меня с удивлением:
— Вообще-то это я — приезжий. Был бы у меня в городе, я назвал бы тебе номер дома и квартиры хоть дворника, хоть авторитета… Ты местный, тебе и банковать.
— Беда в том, что Петербург — не Головец, — вздохнул я, — у этого самого Севера может оказаться с десяток квартир, как зарегистрированных, так и на левую тетю оформленных. Но делать нечего: буду искать. Надо бы еще банщицу пощупать. Сердцем чую: выпустят ее скоро, несолоно хлебавши.
— Это можешь мне доверить, — предложил Заозерный, — я с этим контингентом работать умею. Это у вас тут гуманизм и гласность развели, новым министром напуганные, а у нас все еще по старинке, патриархально…
— Ты извини, капитан, но… Я против этого. Веришь или нет, но я за всю свою жизнь ни одного задержанного пальцем не тронул. Нет, я понимаю, что у нас специфика иная, нет тех маньяков и убийц, которых приличный человек отпинать и за грех не посчитает, но все же как-то… не мое это. Не хотелось бы… К тому же женщина…
— Кто сказал хоть слово про рукоприкладство? — удивленно надул толстые щеки Заозерный, — я сказал про умение работать с этим контингентом, но ни словом про оплеухи не обмолвился. Вы, милейший Вадим Григорьевич, уже совсем нас за лапотников-портяночников держите. Обидно-с.
— Ну, тогда… Завтра ее выпустить должны. Можем к вечеру навестить.
— Зачем же, зачем же? — замахал руками Заозерный. — За это время неизвестно что случиться может. А вдруг она сразу по выходе из КПЗ «сядет в скорый поезд, сядет в длинный поезд ночью соловьиною» и «уедет срочно из этих мест, где от черемухи весь белый лес»? А то и к шефу с информацией побежит? Не-э, энтого нам не надо. Уж если брать за жабры, так сразу по выходе. Пусть глотнет свободы, как рыба — воздуха, расслабится, обмякнет. Тут мы ее и подсечем… Вы рыбалкой не грешите, Вадим Григорьевич?
— Бог миловал.
— Напрасно. Большие ассоциации с жизнью сие увлечение имеет. Да и времени для дум очень много. Очень повышению фантазии и рассудительности способствует. Про терпение я уже и не говорю… Стало быть, на том и порешим? У вас машина есть?
— Есть.
— Отлично. Узнайте завтра, во сколько выпускают банщицу, позвоните мне в гостиницу — вот телефон, — и начнем помолясь. Договорились?
— Вот она, — указал я Заозерному на высокую, угрюмую женщину, выходящую из здания.
— Подъезжай к ней вплотную, — скомандовал он и, когда я выполнил требуемое, распахнул дверцу.
— Уголовный розыск, — представился он, мазнув воздух удостоверением. — Токарева Виктория Павловна? Присаживайтесь, у нас к вам есть вопросы.
— Да вы что, спятили совсем?! — распугивая прохожих, сорвалась на крик женщина. — Меня только что выпустили! Вы уже между собой договориться не можете? Никуда не поеду!
— Поедете, поедете, — сладким голосом пропел Заозерный, выбираясь из машины и цепко беря ее за локоть, — у коллег наших к вам одни вопросы, у нас другие… Вы думали, все так просто? Навешали лапшу на уши, и все? Нет, матушка моя, придется оставить мысли о благополучном исходе. Мы ведь как: не мытьем, так катаньем…
— Ордер покажите, — хмуро сказала она.
— А это не арест, — сообщил Заозерный, — это обычное задержание по подозрению… Можете потом жалобу составить, мы не возражаем. — И уже другим, официальным тоном скомандовал: — В машину! Ты мне еще сопротивление оказать попробуй… Ну! Быстро!
Вздохнув, женщина села на заднее сиденье. Капитан втиснулся рядом. До отдела ехали молча, только время от времени в зеркале заднего вида я ловил ее настороженный и ненавидящий взгляд.