После испытаний с манекеном, Котельников подаёт докладную записку на имя военного министра Сухомлинова, с просьбой выделить денежную субсидию для проведения дальнейших испытаний. Ему отказали. Начальство посчитало, что жизнь пилота никак не равноценна дорогостоящему аппарату.
По словам великого князя Александра Михайловича: «Парашюты в авиации — вообще вещь вредная, так как лётчики при малейшей опасности, грозящей им со стороны неприятеля, будут спасаться на парашютах, предоставляя самолёты гибели. Машины дороже людей. Мы ввозим машины из-за границы, поэтому их следует беречь. А люди найдутся, не те, так другие!».
Не получив поддержки у государства, Пётр вынужден был согласиться на предложение частного инвестора. Свою помощь и предложение по производству предложил предприниматель Вильгельм Ломач, владелец нескольких авиационных мастерских в Петербурге. Захватив два парашюта Ломач, выехал во Францию для участия в конкурсе на лучшую парашютную конструкцию. Его сопровождал русский спортсмен и ярый приверженец нового изобретения студент Петербургской консерватории Владимир Оссовский. Он то и стал первым человеком, который спрыгнул с ранцевым парашютом. Вопреки предсказаниям злопыхателей: якобы в момент раскрытия купола испытателю оторвёт руки, либо при приземлении ноги, всё закончилось благополучно. Оссовский спрыгнул с моста через Сену в городе Руане с пятидесяти трёхметровой высоты. Купол раскрылся на отметке в тридцать четыре метра. Последние девятнадцать метров студент преодолел за двенадцать секунд. плавно приземлившись на воду. Французы продукт оценили, начав его незаконное производство, не заморачиваясь такой мелочью, как патентное право. На родине же изобретение Котельникова игнорили вплоть до начала первой мировой войны.
Вытянув ногу из кабины, я опёрся стопой на правое крыло этажерки, никак не заслуживающей чести называться полноценным самолётом. Веер бил в лицо со страшной силой. Если бы не специальные очки, созданные для водителей автомобилей, смотреть по сторонам было бы совсем невыносимо. Дождавшись, когда кажущаяся из-за расстояния маленькой, фигурка Насти покинет кабину соседней «птички», со вздохом оставил пусть неустойчивую, но твёрдую опору - крыло своего аэроплана. Спустя несколько секунд стремительного падения, резкий рывок известил о том, что купол благополучно раскрылся.
- Даже испугаться не успел! – облегчённо подумал я, радуясь, что скоро всё закончится. Никогда не понимал увлечения всеми этими воздушными штучками. Нет, в детстве, как все мальчишки мечтал стать десантником, представляя себя бравым молодцем в тельняшке и голубом берете. Но, вот о прыжках с парашютом как-то не задумывался. Кстати, физически это было вполне возможно. Недалеко от нашего провинциального городка в моём советском детстве располагался небольшой аэродром, откуда регулярно совершались пассажирские рейсы в затерянные среди сибирской тайги деревни. Добраться до которых можно было летом по реке на катере, или вот так вот - по воздуху. При аэродроме имелся аэроклуб для любителей парашютного спорта. У нас в старших классах несколько пацанов и пара девчонок ездили туда заниматься.
И то, сразу к прыжкам никого не допускали. Сначала теория, потом изучение матчасти, далее тренировка с вышки. И уже потом – сами прыжки со старого кукурузника. А не как сейчас: бряк и в дамки!
Хрясь – земля ощутимо ударила по ногам. Задумался, сука, забыл с амортизировать ногами. Прихрамывая побрёл по полю к поджидающему автомобилю. Навстречу выбежала радостная Настя: у неё процесс приземления прошёл более удачно. Да, чтобы ещё раз я… Да, никогда!
И всё-таки эта очаровательная чертовка сподобилась уговорить меня на ещё одну авантюру. Типа, в последний раз… Покататься! Так, катайся на здоровье - я здесь при чём? К сожалению, вскоре глагол покататься сменился на своего собрата – «покатать». В смысле, Настя за пилота, а моя многострадальная тушка за пассажира.
-Ты же не боишься? – спросила подруга, окинув меня задумчивым взглядом.
- Боюсь! – честно ответил я, но меня уже никто не слушал.
Четыре! Мы сделали целых четыре круга вместо запланированных двух. Молодая лётчица откровенно кайфовала, я же мрачно любовался проплывающими внизу пейзажами, мечтая только об одном, чтобы эта мутота поскорее закончилась.
Не выдержав, постучал по спине своего любимого пилота:
- Время!
Настя понятливо закивала: запланированные двадцать минут давно истекли. Плавно теряя высоту, она пошла на посадку. Некоторое время мы кружили на небольшой высоте вдоль дороги, опоясывающей взлётное поле. Стая мальчишек, размахивая кепками, с улюлюканьем сопровождала внизу наше парение в воздухе. Внезапно на кабину обрушилось несколько камней и веток. Острым сучком мне ободрало щёку, но это было мелочи. А вот то, что резко забарахлив, заглох двигатель нашего летательного аппарата, было гораздо хуже. Хотя земля была уже недалеко, приземление вышло достаточно жёстким. Меня практически выбросило из кабины, но в результате отделался лёгким испугом. Анастасии досталось больше: мало того, что ударилось головой, она ещё умудрилась прикусить язык.