Смирница вздрогнула. Увидев, что это всего лишь я, а не кто-то вроде Бабочкиной, выдохнула.
— Нужна твоя помощь, — не стала я тянуть кота за хвост, — знаешь, на Смоленке есть часовня Ксении Петербургской?
— Знаю, конечно. Я туда обязательно пару раз в год езжу.
— Во-от! — подняла пальчик и продолжила, — говорят, Ксения может желание исполнить?
— Может, конечно.
— А что для этого надо сделать? — я достала блокнот с ручкой.
— Значит, так!.. — она воодушевленно выпрямилась, набирая воздух в грудь.
Я записывала, уточняла, переспрашивала. Заодно узнала еще одно чудесное место на том же кладбище. Про него тоже все записала. Наше плодотворное общение прервал звонок на лекцию.
Вечером продемонстрировала бабушке добычу.
— Молодец. Две святые — это еще лучше.
— И я уточнила, что православными быть не обязательно, к ней даже мусульмане ходят!
— Вот и славно! Сейчас я продумаю текст записочек, и мы с тобой все сделаем, — бабушка вернулась к письменному столу, а я отправилась на кухню, греть ужин.
Сегодня были только две сдвоенных лекции, потому что практику отменили из-за внезапного ремонта в классе, так что я вернулась домой достаточно рано и сделала кармашки из куриных грудок, с творогом. Греть их в микроволновке — преступление, так что надо включить духовку заранее. А пока они прогреваются, можно обжарить картофельные ньокки.
— Вечер, Криста! — в кухню вошла тетя Оля, — как дела?
— Все путем, тетя Оля, — я приветливо кивнула, — как у вас?
— Нормально. К нам в магазин завтра должны привезти оленину, с Мурманска. Вам надо?
— А почем?
— Полтинник.
— Хорошая цена, сейчас у бабушки уточню и скажу попозже, ладно?
— Договорились.
В комнате бабушка медитировала над кусочками бумаги. Я рассказала про мясо. Та покивала:
— Дешево, берем! Килограмма четыре надо точно, а, может, и побольше, если в морозилку поместится.
— Хорошо, ба. Часть я на фарш перемелю, часть кусками оставим. Будет впрок запас надолго. Но, больше четырех кило никак не влезет, там надо под остальные продукты место оставить.
На кухне сказала тете Оле, что мы берем и сколько, та себе записала. Тут появились остальные соседи, и уже через пятнадцать минут заказов в ее блокноте было аж на две странички. Димитрий тоже взял, два килограмма. Мясорубку он себе уже купил, как и бытовые весы, так что тоже собирается сделать полуфабрикаты и заморозить.
Оленину я разделила на три части: одну часть, самую нежную, оставила целым куском для запекания. Что поплоше — нарезала мелкими кусками для тушения. А самую грубую — срезала с костей (они пойдут на бульон) и превратила в фарш. Дима по соседству повторял мои действия, одновременно записывая себе в блокнотик новые рецепты. Через пару дней после «оленьего аврала» он по моей просьбе взял меня с собой к оптовику. У него я взяла аж целых четыре курицы, брикет филе скумбрии и свинину. Все разделала и превратила в различные полуфабрикаты. Теперь мы и Дима обеспечены едой надолго, можно сосредоточиться на главных вещах.
Подошли выходные. Мы с бабулей съездили на Смоленское кладбище, провели все ритуалы загадывания желаний, проведали могилу Зиминой. К счастью, свежее захоронение неподалеку ее не затронуло. Встретились с Софьей Платоновной: отдать эликсир от пролежней и получить отчет о происходящем на кладбище. Муж Платоновны был лежачим, после инсульта, вот и страдал. А мазь приготовили вдвоем по рецепту предков. Так что у меня теперь, помимо ритуалистики, еще и практика по зельеварению имеется. В общем, мы сидели на скамеечке возле Смоленской церкви, угощались мороженым и обсуждали общие дела. За мороженым пришлось сбегать мне, как самой молодой. Впрочем, адрес ближайшего магазинчика мне старушка сообщила, так что я не плутала по местным закоулкам в поисках нужного.
— На днях мне позвонила двоюродная невестка, — Софья Платоновна с удовольствием откусила от сахарной трубочки, — жаловалась, что соседи достают.
— Пьют, что ли?
— Да если бы! — старушка вздохнула, — увлеклись какими-то новомодными течениями. Толи кришнаиты, толи сатанисты…
— Так это просто поветрие какое-то сейчас!.. — согласилась ба, — Мало нам всяких Кашпировских, психи из каждой тумбочки лезут, свои секты организовывают… курсы, школы всякие…
— Модно и дорого! — поддакнула я любимым выражением Иванчиковой.
— Так в смутные времена всегда так, — Софья вздохнула, — а нормальные люди страдают. Вот и эти… Зина говорит, песни поют странные, стучат по барабанам и бубнам.