И только я снова решила соскользнуть в сонное небытие, как почувствовала, что лежащий рядом со мной мужчина проснулся. И проснулся в первую очередь мужчина. Вот только этого мне не хватало! Внутренне я зажмурилась, но Алекс аккуратно, стараясь не разбудить меня (ха-ха, три раза, я ж так старательно притворялась спящей) вытащил свою руку у меня из-под головы, и еще аккуратней освободил ту руку, которой обнимал меня. Когда он покинул лежбище котиков и пробормотал: «Вот именно сегодня мне просто жизненно необходима хорошая пробежка и душ. Желательно холодный», - я выдохнула и с облегчением соскользнула в сон, надеясь, что на проветривание и последующее промывание мозгов у некоторых личностей уйдет хотя бы еще час минимум, а лучше два.
Сначала от аромата кофе проснулось тело, которое даже без команды мозга начало сползать с дивана и медленно поползло на кухню. По-моему, я даже глаза забыла открыть. Хотя, наверно, все-таки открыла, иначе я с моей-то везучестью обязательно бы обо что-нибудь споткнулась. А так, мое неконтролируемое тело доползло до кухни, вскарабкалось с ногами на стул, и загребущие ручки схватили пододвинутую кружку с горячим кофе. Мозг подал первые признаки жизни только, когда в желудок потекла горячая жидкость. Именно в этот момент я обнаружила себя, сидящей напротив улыбающегося Алекса и обнимающей кружку с кофе.
- С добрым утром, сплюшка, - поприветствовал меня ходячий позитив.
- Угу, - в ответ промычала я, потому что глаза открылись, но процесс загрузки сознания был медленный, как у моего старого компа.
Алекс пододвинулся ближе к столу, поставил на него локти и положил голову на сцепленные в замок руки и внимательно, но с улыбкой посмотрел на мню.
- Ну что, Соня? Что делать будем?
Сон слетел с меня мгновенно, я даже кофе поперхнулась.
- В каком смысле?
Видимо мое лицо было красноречивее меня, потому что Алекс засмеялся, откинувшись на спинку стула, а просмеявшись вернулся к позе наблюдающего и, слегка прищурившись, спросил:
- Жалеешь об откровениях? - я сглотнула. А он, улыбнувшись, продолжил, - Расслабься... Я имел в виду, чем займемся до отъезда?
- А какие предложения? - спросила я, действительно немного расслабившись.
- Ну-у, - протянул Демидов, ища подсказку на потолке, - можно стандартно: музеи, парки. Можно весело: кино, кафешки. Можно экстремально: квесты, крыши. Жаль времени не так много, чтобы охватить всё... - он замолчал, рассматривая меня, а потом весело предложил, - Оставайся, попробуем всё!
И хоть предложение прозвучало весело, но я почувствовала, что ответа он ждет вполне серьезно.
- Угу, попытка защитана, - ответила я ему, скрываясь за кружкой, - Та-ак, - я поставила кружку на стол, - Я умываться, одеваться, в процессе подумаю. Но не экстрим точно. Мне его уже за глаза хватило.
Я скрылась в ванной, и, включив воду, оперлась об раковину:
- Вот надо было мне всё испортить. Говорила мне мама: «Язык - враг мой», - пробормотала я своему отражению.
И решила, что сегодняшний день я проведу максимально весело. Это последний день каникул. Дальше меня ждут насыщенные будни, до отказа заполненные учебой и работой. Так что буду отдыхать по полной!
Мое второе появление на кухне было встречено умопомрачительно пахнущей яичницей и новой порцией кофе.
- Сейчас меня покормят! Сейчас я буду кушать! - в предвкушении я потирала руки.
За завтраком мы с Алексом трепались обо всем и ни о чем. Похоже, мы оба решили не напрягать друг друга. Что ж, как известно, у дураков мысли сходятся. Беспечный треп очень способствовал аппетиту, и кроме яичницы я еще умудрилась впихнуть в себя бутерброд с колбасой.
И как только моя сытая тушка отвалилась от стола, я внесла предложение по сегодняшнему времяпровождению:
- Предлагаю включить в программу сегодняшнего дня только один музей и одну кафешку. Больше по времени не потянем. И музей конкретный, и даже зал конкретный, а даже только одно конкретное творение.
* * *
Когда Алексей согласился на предложение Леры, он даже представить себе не мог, чем всё это обернется.
Они покинули его квартиру в полной готовности к ее отъезду, хотя Алексей всё еще не оставил надежду уговорить ее остаться. У него было около восьми часов до ее отлета. В одно мгновение он думал: «Целых восемь часов!», а через секунду эта мысль сменялась панической: «Только восемь часов!» И время катастрофически уменьшалось. Таяло, как снег в апреле на солнцепеке.
Алексей по просьбе Леры узнал, что статуя Мефистофеля находится в Русском музее. Лера была искренне удивлена, потому, что она совершенно не помнила ее в свое прошлое посещение музея. Но оказалось, что она просто до нее не дошла. В этот раз, как только они зашли в музей, она вцепилась в руку Алексея, закрыла глаза и попросила:
- Отведи меня к Мефистофелю.
- А почему с закрытыми глазами? - удивился Алексей.
- Я опять не дойду, если буду смотреть по сторонам. Я опять где-нибудь зависну. А у нас и так времени мало, - пояснила Лера.
Алексея порадовало, что девушка настолько ему доверяла, что даже сделала его своим поводырем. Он вел ее через залы, для удобства приобняв за талию одной рукой, а другой держа ее ладошку в своей. Наверно со стороны они смотрелись странной парой. Может быть, многие задавались вопросом, зачем было приходить в музей, чтобы сейчас с закрытыми глазами бежать мимо известных и не очень полотен и скульптур. Но у них была цель, и они стремительно к ней приближались.
И вот когда Алексей привел Леру в зал, где у окна, навечно застыв в задумчивой позе, на камне сидел злой гений, он понял, что значит в ее понимание «зависнуть». Девушка сначала долго стояла на пороге зала, издалека рассматривая фигуру. Для нее в этом зале не было ничего, кроме этой скульптуры из белого мрамора. Спустя некоторое время Лера медленно приблизилась к Мефистофелю, обошла его вокруг, внимательно разглядывая каждую черточку скульптуры. Потом она встала напротив лица каменного изваяния, и Алексею даже показалось, что она разговаривает с ним, хотя губы ее не шевелились. Алексей с таким же интересом наблюдал за Лерой, с каким она рассматривала творение Антокольского. Как и ночью, Лера показывала ему себя настоящей, и Алексей дорожил этими минутами. Он не торопил девушку, лишь отошел в сторону. Встал, сцепив руки за спиной. Теперь он видел и скульптуру, и Леру на фоне окна, за которым виднелся заснеженный парк.
Лера подошла к Алексею и, встав впереди него, тихо сказала:
- Отсюда он не смотрится злодеем. Просто усталый сгорбленный тощий старик, сидящий на скале.
Алексей посмотрел на скульптуру и, наклонившись к Лере прошептал ей в ухо:
- Я дух, всегда привыкший отрицать.
И с основаньем: ничего не надо.
Нет в мире вещи, стоящей пощады.
Творенье не годится никуда.
Итак, я то, что ваша мысль связала
С понятьем разрушенья, зла, вреда.
Вот прирожденное мое начало,
Моя среда.[1]
Лера вздрогнула, но не обернулась, лишь прижалась к Алексею спиной. Первой мыслью Алексея было обнять девушку. Но он не стал этого делать и остался стоять так, как и стоял до этого - сцепив руки за спиной. Он уже достаточно знал Леру, чтобы понять, что в этот конкретный момент любая его попытка проявить к девушке какие-то чувства лишь оттолкнет ее. Лера же взяла Алексея за руку и подвела его к скульптуре:
- Посмотри... - Алексей взглянул в лицо Мефистофеля, а Лера, не отпуская его руку, шепотом заговорила, - Он зло. По определению. Но я не вижу в нем зла. Только мудрость. Мудрость и усталость. А еще сарказм. Посмотри на его улыбку. В нем нет ни угрозы, ни агрессии, он даже как будто притягивает к себе.