Действительно, около 8 часов вечера, Гребешков явился в сад, он не был вполне уверен, сумел ли он спьяна объясниться вчера с лодочником, и не забыл ли чего сказать о времени и месте.
— Эй ты, хозяин — крикнул он, подходя к яликам.
— Я за него! — с улыбкой отвечал Воробьев и поднялся из травы…
— Ну что же, друг любезный… лодку приготовил?
— Что ее готовить… проконопачена, окрашена, хоть самого короля немецкого вези…
— Ну хорошо… значит, завтра в шесть…
— Как сказано господин… только вот что, батюшка…
— Что еще…
— Не лучше бы было взять еще гребца мигом бы доставили…
— Да по мне, бери хоть троих!.. на всех хватит!.. хвастливо промолвил Гребешков и пошел обратно. Он был счастлив, и сиял и торжествовал… Паша решилась, она дала слово… завтра он богач!..
— Ишь ты, какой щедрый! — оскалив зубы, тихо проговорил Рубцов, поднимаясь со дна лодки, в которой лежал… видно чужие деньги руки жгут!.. Да долго ли жечь будут!..
«В Константинополь»
К шести часам вечера следующего дня у пристани для яличников стоял всего один ялик, остальные случайно ли, нарочно ли, но все были разобраны. Около ялика расхаживал и сам хозяин лодки Воробьев, и изредка перебрасывался словами с молодым, красивым мужчиной, в черной свитке, который, развалясь в высокой траве, рассеянно курил папироску. Гуляющих и саду было мало, а желающих кататься еще меньше. Подбежала только какая-то маленькая барышня с гувернанткой, но, получив ответ, что лодка «занята», еще быстрее убежала. Время шло, было уже шесть часов, а Гребешков со своей дамой не показывались. Воробьев начал выражать свое нетерпение.
— Сбрендит… не придет!.. — сплевывая, произнес он.
— Погоди чуточку… разве скоро девку уломаешь, — отвечал лежащий молодой человек, — одна мука с ними!.. Да ты верно знаешь, что ровно в шесть?
— При тебе же вчера рядились… Раньше еще, говорит, приду… Это еще кого несет нелегкая?
Воробей насторожился.
К лодке подходили двое полупьяных купцов.
— Эй, ты… рожа… ты будешь хозяин? — крикнул один из них, обращаясь к Воробьеву.
— Я хозяин.
— А коли хозяин, тап вези нас в Носкову слободу!
— Извините, господа почтенные, лодка на весь вечер занята, никак не могу…
— Кто нанял?
— Господа заняли… кататься поедут…
— И мы кататься хотим!.. Подавай лодку…
Один из купцов попьянее занес ногу, чтобы шагнуть в лодку.
— Подавай лодку, — кричал он, — а не то!..
— Не могу, господин купец, лодку наняли, деньги получил, никак но могу, — говорил крайне недовольный всей этой историей Воробьев.
Он знал, что может выйти скандал, вмешается полиция, а этого вмешательства особенно сегодня он должен был опасаться пуще всего. Тем более, он увидал, что из аллеи показался Гребешков, с какой-то дамой, закрытой вуалью.
— Нет, повезешь… повезешь… — настаивал упрямый лабазник. — Как ты смеешь меня не уважать, ты знаешь кто я?.. Ты знаешь?..
— Очень знаю, видит Бог, готов бы служить со всем уважением, да сегодня не могу, лодка нанята, вон и наниматель идет… Пожалуйте, господин, господин! — крикнул он показавшемуся из аллеи Гребешкову.
— Наниматель… вот как, а мы ему отступного дадим… Денег у нас, что ли, нет!..
Купец пошел навстречу Ивану Васильевичу и его даме.
— Господин… господин… начал он приподнимая Фуражку… отступитесь от лодки… уважьте… отступного возьмите… уважьте коммерсанта… честью прошу…
Паша бледная и дрожащая, едва переломившая себя на такой страшный и решительный шаг совсем растерялась, и жалась к Ивану Васильевичу… тот в свою очередь не ожидавший такого пассажа, не знал на что решиться… На, крик могли сбежаться люди… момент был критический. Он решил не отвечать ни слова купцу, и быстро пошел к лодке, увлекая за собой свою даму… В два шага они были уже в лодке, Воробьев, и его товарищ вскочили на весла, полный купец, не хотевший их пустить, наклонился, чтобы схватить лодку за борт, но потерял равновесие, и упал, его фуражка сорвалась с головы и поплыла по реке…
— Караул, караул! — кричал он, поднимаясь весь измазанный в грязи и тине… Народ начал сбегаться, — городовой словно из земли вырос, а «Нептун» был уже далеко, быстро рассекая воды под могучим напором двух ловких гребцов…
Паша, которую эта сцена сильно встревожила, сидела ни жива, ни мертва… она видела, что теперь возврата нет… не большой саквояжик с деньгами и документами висел на ее руке, на стальной цепочке, еще полчаса, час, самое большее, проснется мать… хватится ее и денег… Боже мой, Боже мой, что будет!.. А, если догонят, поймают: пока они не повенчаны!..