— Ну хорошо… зайду… а пельмени будут?..
— Не без того… жду… Они расстались.
Сторожа вытащили тело умершего арестанта и, сняв оковы, заперли в отдельной мертвецкой в ожидании гроба и священника… Только они удалились из камеры, служившей временной больницей, как лежавший до того, как бы в летаргии больной осторожно огляделся и затем приподнялся до половины на постели… Радость и торжество блестели в его глазах.
— Ну, брат, Орест Караульцев… спи спокойно в сырой земле… твоя песенка спета… место Казимиру Клюверсу — восставшему из мертвых.
Читатели, вероятно, догадались, что пользуясь болезнью Клюверса, Караульцев задумал рискованный план обменяться фамилиями. Притворившись больным он слег в той же комнате с действительно умирающим Клюверсом, и воспользовавшись его смертью, а может быть даже ускорив ее, (это знает только темная ночь да совесть каторжника), он осторожно, снял с себя цепи, и одел на покойника, перетащил его на свою койку, и стал дожидаться утра..
Остальное известно…
Но, что же он выгадывал от такой перемены, могут меня спросить читатели?.. Очень много: Караульцев шел на каторгу на двадцать лет — Клюверс на поселение… Всякая дальнейшая карьера каторжника была уничтожена на всегда, а первая же амнистия, которую ждали со дня на день, возвращала политическому ссыльному Клюверсу все права честного гражданина — искушение было слишком велико!..
Через три месяца, после описываемого приключения, в Иркутск пришла новая партия ссыльных, и в их числе, как поселенец значился Казимир Клюверс… Год спустя, он поступил писцом в главное управление Восточной Сибири, а через три года, «за отличие ревностной службы» зачислился в штат и получил должность помощника столоначальника… Новая карьера была открыта пред ним!..
В дальней тайге
Едва ли во всей восточной Сибири был человек с большей силой воли, с более твердым и энергичным характером, как Федор Максимович Карзанов, старший приказчик купца Щукина, вот уже десять лет за счет и риск своего хозяина с приисковой партией, истаптывающий вдоль и поперек и ближнюю и дальнюю тайгу, и Забайкалье и при Амурские россыпи…
Наконец, после неимоверных трудов и лишений, ему удалось, в местности, которая, казалась исследована раньше и вдоль и поперек, напасть на россыпь с громадным содержанием золота, вода была близко, доставка рабочим провианта и машин, очень удобна, словом, новый прииск названный «Богатым», вполне оправдывал свое название… Купец Щукин, дела которого за последние годы сильно пошатнулись, пошел в гору и от радости, сам предложил своему приказчику руку единственной дочери Марфы… Тот, разумеется, не заставил повторять себе это предложение дважды, и через месяц откормленная, дебелая, но видная и красивая Марфа Никитична выходила за Карзанова, который под венцом казался сущим молодцом богатырем.
Большие проницательные черные глаза, высокий рост, черные, густые, курчавые волосы, делали его слегка похожим на цыгана, а резкие линии очертания губ указывали на твердый, решительный характер… И действительно, раз задавшись целью найти в самых сокровенных лабиринтах тайги те неимоверные сокровища, которые тайком зарыла них природа, Карзанов не мог удовольствоваться успехом первой находки… Прииск «Богатый» давал в 100 пудах содержания около одного золотника, что было богатство… тысяч 75—100 годового дохода, а Федор Максимович грезил миллионами!..
Зная, что тесть сам человек очень деятельный и энергический, управится с новооткрытым прииском, Федор Максимович не засиделся дома, и через три месяца, несмотря на слезы и попреки жены, при первой пороше собрал своих верных спутников и двинулся в «тайгу»…
Здесь надо оговорится. «Тайгой» называют те дикие и болотистые пространства, которые составляют почти исключительно территорию Восточной Сибири. Под словом «тайга» подразумеваются и дикие недоступные топору леса, и огромные залежи лозняка, ивняка и корявой березы, которые и тянутся на бесконечные пространства, чуть ли до берегов Ледовитого океана и луга покрытые никогда некошеной травой… Доступа в летнее время в эти «дикие места» нет. С весны замерзшие поляны лугов превращаются в болота, леса и непроходимые дебри, цепкий ивняк и лозняк в какие-то гигантские сети, ставящие бесконечные преграды всякому, кто осмелится дерзко попытаться проникнуть и их тайны.
Мириады комаров, в жаркие месяцы, составляют еще одну, и, пожалуй, самую страшную и неодолимую преграду, и вряд ли кто, из не побывавших в «тайге», может себе представить, что-либо подобное… — есть места, где буквально все живущее бежит от этих почти микроскопических врагов, и даже самые привычные люди не дерзают выходить из своих избушек без волосяных сеток на лице и толстых варежек (перчаток) на руках…