— Итого десять предметов! — торжественно закончил он и подвел итог…
— По пятидесяти рублей за предмет, надеюсь будет не убыточно ни вам ни мне… По этой цене я могу иметь сколько угодно учеников… и только снисходя к вашему положению…
— Извольте… я согласна… — вдруг с твердой решимостью произнесла Варвара Григорьевна…
— Позвольте, сударыня, еще не все, а уроки по общим предметам?.. — Заговорил Цукато, заметив из слов вдовы, что он запросил слишком мало.
— А сколько составит?..
— Гм?!.. По четыре часа в неделю… полтора рубля в час — 6 рублей… в месяц… 24 рубля… да, так именно, — вычисляя и соображая, — говорил Иван Иванович, — в 6 месяцев ровно 150 рублей… Согласитесь сами, что с четырьмя правилами арифметики нельзя приступать к электротехнике, или фото-электро-механике.
Капитан знал, с кем говорит, и врал не стесняясь.
— Что же, куда ни шло!.. Как ты думаешь, Андрюша? — обратилась Варвара Григорьевна к сыну, — который стоял поодаль, и, словно пораженный каким-либо сверхъестественным видением, не сводил глаз от двери во внутренние апартаменты, плотно завешенные спущенными драпировками.
Дело в том, что в ту минуту, когда вдова и капитан были заняты серьезным деловым разговором, драпировка чуть распахнулась, и на пороге показалась женщина такой дивной, ослепительной красоты, что молодой человек, всю юность пробывший в глуши провинции, был просто поражен и уничтожен… Чудное видение исчезло так же тихо и беззвучно, как и появилось, а молодой человек все еще находился под её чарующим впечатлением.
— Что же, Андрюша, решаться, что ли? — повторила вопрос Варвара Григорьевна.
Молодой человек вздрогнул.
— Ваша воля, матушка… Я согласен!..
— Вот и прекрасно… Значит, по рукам? — весело проговорил капитан.
— Видно, так Богу угодно, что же, я согласна; я могу еще перебиться год — полтора… А там, авось, и он кормить меня будет… не правда ли?!
— О, конечно, конечно… за местами задержки не будет, — успокаивал ее Иван Иванович… — И так, по рукам?..
— По рукам… — вдова протянула руку и Иван Иванович крепко ее потряс.
— Посмотрите, какого мы из него за год техника сделаем.
— В год?.. вы говорили — полгода?..
— О, да, да, конечно, все зависит от способностей и прилежания, — поправился капитан.
— Слышишь, Андрюша, учись, старайся…
Молодой человек ничего не отвечал, он украдкой поглядывал на дверь, за которой скрылось чудное видение.
Варвара Григорьевна встала, чтобы проститься, но капитан удержал ее.
— Извините, многоуважаемая Варвара Григорьевна, так кажется, — начал он, — вот, видите… вакансий у меня теперь всего одна, а желающих учиться много… Так, я… извините, хотя и вполне доверяю вам, но все-таки следовало бы… получить задаточек… впрочем, я напишу расписочку, — дополнил он еще слаще.
Варвара Григорьевна инстинктивно опустила руку к карману, в котором были зашиты деньги… что-то кольнуло под сердцем.
— Сколько? — тихо спросила она.
— Обыкновенно, дают половину, — отчеканил Цукато, — но с вас, извольте, я возьму двести рублей, остальные: половину после начала занятий, а другую через три месяца. Впрочем, я не принуждаю, как угодно, мне учеников не искать стать, — ухмыльнулся он, видя, что вдова колеблется…
— Есть ли у вас ножичек или ножницы… знаете, в дороге спокойнее, когда карман зашит, — говорила Варвара Григорьевна, решившаяся идти до конца.
Цукато подал просимое, и через минуту две радужные бумажки лежали пред ним на письменном столе… Он взглянул на них искоса, и потом, словно не обращая на них никакого внимания, оставил их лежать на том же месте, написал расписку и пошел проводить посетителей.
Когда он вернулся в кабинет, у письменного стола стояла красавица, так поразившая Борщова. Роскошный пеньюар ловко обхватывал её чудный стан. Она держала в руках только что полученные Цукато бумажки.
— Браво, браво, мой коханый! Мне на бархатное платье добыл, браво! Браво!
— Юзя… ради Бога! Ради Бога, оставь деньги, они мне необходимы, — умолял капитан.
— Опять на опыты!.. Не дам, не дам… мне нужнее, нужнее, — говорила красавица, вертясь по комнате с бумажками в руках…
— Что же я буду делать… Чтобы учить этих болванов, мне нужны материалы, нужны машины…
— Не говори вздор… Твои глупые москали верят в тебя, как в Бога, показывай им фокусы, морочь, все сойдет, а денег я не отдам, не отдам… Ты их не возьмешь от своей маленькой Юзи, — и она, вдруг превратившись в ласковую кошечку, подкралась к нему и обняв за шею, поцеловала в губы.