Недавно перед одной моей знакомой дамой извинялась портниха за то, что не приехала в назначенный день, поелику экипаж понадобился ее мужу, а у них он всего один. Несчастные люди! Та квартира, откуда я съехал, перешла ко мне от зубного лекаря, а которую я нанимаю теперь, освободилась после оперного артиста. Вы видите, я не пою на очень высоких нотах.
Мне близки бедствия короля, и я скорблю о них; но что делать противу необоримого? Что стоят чувства рядом с ценой вещей? Вы скажете, что у меня есть надежда получить деньги в Сардинии, но может ли жена моя 1 покупать, расплачиваясь надеждой? Я не хочу больше иметь ничего общего с Сардинией, ибо хорошо знаю эту страну. Даже отсюда я слышу, как там говорят: «Разве естественно, что сардинские деньги уходят на жалование иностранцу?» Никогда сардинец не поднимется выше этого. И позвольте мне сказать вам: если бы в сей стране была хоть тень деликатности и любви к Его Величеству, я не писал бы сие письмо. Неужто хотите вы ради этих денег принудить меня весь год сутяжничать и выпрашивать милостыню? Это ужасно и непереносимо. Мне стыдно, словно я в чем-то провинился. Если Его Величество согласится, я возьму в долг, чтобы выпутаться, как это делают другие, и посмотрю, будет ли возможно в будущем держаться на плаву. В противном случае придется прибегнуть к отчаянным средствам. Я проел все, что у меня было, и, несмотря на сию жертву, не могу ждать до февраля. Совершенно необходимо оставить здесь столько, сколько потребно, дабы выйти из затруднений2; все остальное я перешлю без промедления. Я не позволяю себе здесь никаких удовольствий. Первоначально считалось, будто на торжественные парады приглашаются только послы, об этом даже писали сами посланники. Но сие оказалось недоразумением. Нас известили, что для всех желающих у Императора готовы апартаменты и стол. Конечно, все поехали, кроме меня. Ведь для этого надобны большие расходы на лошадей, костюмы, подарки и пр. Я остался дома. Подобные пилюли трудно проглатывать.
Прошу вас простить мою излишнюю горячность, вы хорошо знаете, что вся она уходит в чернила. Теперь вам должно быть ясно мое положение. Думая о своем семействе, о висящих на мне двух домах, из коих один в Петербурге, и это при 8.000 рублей дохода, я просто схожу с ума. Тогда остается последнее средство— бежать к герцогу3, который тоже разорен, но хоть немного утешает меня своим неаполитанским смехом. <...)
Росси, Иоахим Александр, де (1757—1827) — кавалер, граф. Сардинский дипломат, директор Государственной Канцелярии (1803), участник Венского Конгресса, посол в Вене.
1 Жена моя — Франсуаза Маргарита де Местр (1759—?), графиня, урожденная де Морон. Жена Жозефа де Местра с 1786 г.
2 Речь идет о разрешении удержать часть русских субсидий сардинскому королю, которые составляли 75.000 рублей в год.
3 Герцог — здесь и далее имеется в виду неаполитанский посланник герцог де Серра-Каприола.
4. НЕИЗВЕСТНОМУ ЛИЦУ
7 (19) АВГУСТА 1803 г.
<. .) Несмотря на все мои старания, мне не удается- в полной мере служить Королю. Во-первых, великим неудобством является отсутствие книги записей. Что скажет мой преемник, когда не отыщет ни единой моей строки? Я не имею возможности сообщаться так, как хотелось бы, с Лондоном и Веной. На моем месте весьма важно получать много писем, но для сего надобно и много писать самому: шифрование, разборка шифра, заметки, промемо- рии, корреспонденция; мне просто не справиться, особливо здесь, среди самого рассеянного в свете города, где напрасная трата времени есть необходимость и даже долг. Расстояния тут просто чудовищны. Приходится ехать на прием за целое лье или даже два; а здесь возвращаются оттуда так, словно переходят с одной улицы на другую. Во всех приличных собраниях к столу садятся после полуночи; наконец, весь образ жизни здесь совершенно невозможный. Если бы я^захотел отказаться от двух-трех приглашений, на меня стали бытаютреть, как на монаха-траппистаи вскоре просто забыли бы о моем1 существовании, так что я никого не видел бы и ничего не знал. Петербургская жизнь неприятна мне свыше всякой меры, но никак нельзя отставать от всех. Единственная хорошая сторона — это.то, что репутация всегда приходит раньше нас, и меня судят согласно оной, почитая за великого философа, друга уединения и наук, хотя самому мне кажется, что веду я жизнь младшего лейтенанта. Наконец, мне надобен секретарь, но нет ничего труднее, чем найти такового. Прежде всего, если заводить секретаря посольства, то придется и представлять его в подобном качестве; завтра же он получит отовсюду приглашения, и ему потребуется экипаж. Даже если у него будет две лошади, как у второстепенных ремесленников и купцов, это обойдется в 80 рублей каждый месяц. Вы не можете себе представить, что значит экипаж в Петербурге, — рубашка и та не столь здесь необходима. Если, к несчастью, вы дадите ему право пользоваться моей каретой, то поссорите его со мной, и через две недели мы будем кидаться друг на друга с ножами. <...) Кроме сего, секретарь посольства должен быть представлен по всем правилам этикета, и надобно, чтобы он соответствовал сему во всех отношениях— превосходно владел французским языком и умел держать себя в любом обществе. <...)