Глаза католической Церкви в этой стране, Высокопреосвященный архиепископ2, — почти открытый противник папского верховенства и ищет лишь случая, как бы навредить оному. Однажды, будучи*при дворе видя Императора, он сказал стоявшим рядом с ним: «Вот мой папа римский!» Мне рассказывал это один русский свидетель сего, сам весьма се? сцено;" скандализованный. <. .)
Я мог бы сообщить Вашему Превосходительству поразительные вещи, но в письме приходится ограничивать себя общими соображениями. Если из 38 миллионов, населяющих обширную сию Империю, вычесть 11 миллионов католиков, 2 миллиона с половиною протестантов, всех раскольников, коих даже не решаются счесть, да еще разные дикие народцы, то окажется, что господствующая религия численно отнюдь не преобладает или, может быть, лишь весьма незначительно. Для огромной сей массы в 11 миллионов монарх доступен (в религиозном отношении) лишь через посредство министра вероисповеданий, русского по вере, бесконечно мною уважаемого как благородного, честного и умного человека и верноподданного, но разумеющего во всех сих делах, до нас относящихся, не более десятилетнего ребенка. К тому же после всего случившегося мы не можем ни в чем доверять ему.
Посему, г-н Граф, если случится Вашему Превосходительству услышать разговоры, может быть, даже и с некоторой выспренностью, о процветающей в России веротерпимости, вам уместно будет вспомнить все сказанное мною. Здесь терпимы протестантизм, социнианство, раскольники, иудаизм, ислам, ламаизм, язычество и даже рьенизм3, если угодно. Но католичество — это совсем другое дело, как я показал Вашему Превосходительству. Никогда не станут нас терпеть должным образом, пока не будем мы иметь посредствующего органа при Императоре, а Его Святейшество не будет свободен как в сношениях с нами, так и в своей власти над здешними епископами; к ^гому же и для самой Империи сие есть дело наиважнейшее. Новый нунций из доверенных лиц мог бы многое уладить, и в этом заключена великая для нас надежда.
Если Ваше Превосходительство пожелали бы спросить, что я думаю о возможности улучшения всех сих дел, я ответил бы, поскольку речь идет о религии, словами Евангелия: «Как могут разуметь они, когда им ничего не говорят?» Кто здесь имеет право и желание представлять соображения свои повелителю? Но если Бог и время наведут Его Императорское Величество на добрую мысль выслушать нас через посредство одного из тех людей, коих голос общества всегда указывает монархам, я мог бы надеяться на все от сего внушения. Но пока счастливые сии времена еще не наступили, а происшедшая здесь перемена (хоть я вполне искренне и восхищаюсь тем, как вел себя Император касательно оной) произвела такое разделение в людях и делах, что я нахожу в ней еще одну и сильнейшую причину почтительнейше настаивать на моем отозвании. <. .)
Талмуд (древнеевр. — изучение) — собрание религиозно-этических положений иудаизма (IV в. до н. э. — V в. н. э.).
2 Богуш-Сестренцевич, Станислав (1731—1827)—митрополит всех католических церквей в России (1798—1826). Служил офицером в прусском гусарском полку и литовской гвардии. В 1763 г. принял сан священника. По присоединении Белоруссии к России назначен там епископом (1773). Архиепископ (1782). Был противником иезуитов и духовно-политической власти Папы в России.
3 Рьенизм — неологизм Ж. де Местра, аналогичный понятию нигилизма (от франц. rien — ничто).
204. ГРАФУ де ВАЛЕЗУ (?)
<1816 г.)
Г-н Граф,
Удаления моего отсюда требуют и другие причины, кроме случившегося несчастия 1 Повсюду, а в России в особенности, иностранному посольству затруднительно обходиться хотя бы без некоторой благосклонности властей. Ни у какого иного государя нет большего расположения прощать то, что может оскорблять его, чем у Императора. Я имею все основания почитать его способным не обращать внимания на проступки и даже дерзости в отношении собственной его особы, которые при иных дворах незамедлительно вызвали бы громы и молнии. Но если хоть один раз получает он неблагоприятное впечатление, дело становится безнадежным. Таковое свойство объясняется не только мнениями, но и настроением сего монарха. Со своей стороны, г-н Граф, я остерегусь предпринимать хотя бы малейшие усилия, дабы восстановить столь лестное для меня прежнее положение. Благосклонность — это очаровательная дама, которую надобно обожать, пока она принимает нас, но если вздумается ей сокрыться, то в таковом случае должны мы с глубоким поклоном отойти в сторону, чтобы не быть смешными. <...)