1 Лоньинотто, Жан Батист — других сведений об этом лице не найдено.
211. ГРАФУ де ВАЛЕЗУ (?)
27 АПРЕЛЯ (9 МАЯ) 1.817 г.
Г-н Граф,
Спешу известить Ваше Превосходительство о неожиданной еремене, случившейся в приготовлениях к моему отъезду. Его Операторское Величество посылает во Францию эскадру для озвращения своих войск, от присутствия коих желает он освобо- ить сию страну. Корабли эти пойдут,с балластом в самое лучшее ля плавания время. Всегдашняя обязательность Императора поудила его разрешить довольно многим особам следовать на сей скадре. Я и все мое семейство в их числе. Его Императорское Ве- ичество назначил для меня и тех, кого бы я пожелал взять с со- ой, семидесятичетырехпушечный корабль. У меня нет слов, г-н Граф, дабы выразить все мои чувства за сию милость, которая снимает с груди моей великую тяжесть, ибо если нет возможности иметь достаточное число экипажей и слуг, столь длительное путешествие сухим путем, да еще с тремя дамами, есть воистину тяжкое испытание. Русская эскадра, а вернее, целый флот, состоит из семи или восьми семидесятичетырехпушечных кораблей и одного фрегата. Мне неизвестно, куда они направляются: в Гавр или Шербур. Отплытие назначено приблизительно на 15 мая (ст. ст.), однако, как известно Вашему Превосходительству, в таких делах редко соблюдается положенный заранее срок. С другой стороны, было бы довольно опасно подвергать императорские войска бурям, сопутствующим равноденствию. Учитывая оба сии соображения, я полагаю, что мы отплывем к концу следующего месяца (ст. ст.). В Париже я явлюсь к послу Его Величества за приказаниями Вашего Превосходительства. Я намереваюсь пробыть в сем славном городе ровно столько времени, сколько потребно будет, дабы поклониться повелителю и осмотреть главнейшие памятники. Подобная оказия представляется человеку лишь раз в жизни.
В ожидании сего примите и пр.
212. ГРАФУ де ВАЛЕЗУ (?)
7 ИЮНЯ 1817 г.
Борнхольмский рейд, на борту императорского корабля «Гамбург», 7 июня 1817 г.
Г-н Граф,
Предполагалось, что мы нигде не должны останавливаться, но ветер, переменяющийся, как желания человека (а может быть, желания человека меняются как ветер), привел меня на копенгагенский рейд, откуда я и имею честь писать к Вашему Превосходительству. Написано сие заранее, поелику уже три дня противные ветры задерживают нас у острова Борнхольм.
Последние дни пребывания моего в Петербурге оказались для меня двояко болезненными. Я был осыпан такими милостями и знаками доброжелательства, что в буквальном смысле задыхался. К тому же какая-то необъяснимая боль з боку настолько обездвижила меня, что пришлось уехать, не простившись даже с дипломатическим корпусом. Поелику граф де Брюсаск[125] все не ехал и не ехал, решился я остаться и отправить без себя семейство свое, которое впало от сего в совершенное отчаяние. Тысяча дел, тысяча забот одолевали меня. И лишь 24-го благодаря Императору избавился я от сей напасти: он согласился принять сына моего в качестве поверенного. Это отнюдь не моя мысль, зародилась она среди дипломатического корпуса, была одобрена Императором, и я с радостью воспользовался ею, ибо положение мое стало почти безвыходным.
Жена моя и обе дочери 22-го имели прощальную аудиенцию у Их Величеств Императриц, а сыну моему назначено было для сего 25-е, то есть Троицын день. Однако же благодаря устроившейся перемене Его Величество соблаговолил принять вместо сына меня, а еще через день я уехал, едва волоча ноги. Ваше Превосходительство может понять из всего сказанного, сколь велико было мое смущение.
Его Императорское Величество с отличной щедростию удостоил меня сувенира, каковой намного ценнее того, что установлено в таких случаях для чрезвычайных посланников; подаренная мне шкатулка стоит более 20.000 рублей. Я везу ее в Турин. Их Величества Императрицы выказали и мне, и семейству моему редкую доброту. У меня недостает выражений для благодарности сему двору за все сделанное для меня.
Не могу выразить Вашему Превосходительству чувства мои при расставании с друзьями, к коим привязан я был уже пятнадцатилетнею давностию. Я называю вечную сию разлуку ампутацией. Да оно и действительно так.
Меня почтили даже пролитием слез, на что я мог ответствовать лишь тем же. И, наконец, 27-го в 11 часов утра мы покинули сей город, а вечером в 6 часов я был уже на борту. 28-го около 10 часов корабль снялся с якоря2.
125