28 НОЯБРЯ (Ю ДЕКАБРЯ) 1806 г.
<. .) Король доволен мною! И в то же время король осыпал меня всеми унижениями, какие только возможны при моей службе! И скажите мне, г-н Кавалер, что же тогда сделал бы Его Величество, будь он недоволен мною? <...) Если бы какая- либо приближенная к Его Величеству особа под рукою сообщила мне, что сразу после реставрации меня ждет тюрьма, я не нашел бы в себе никакого резона не поверить ему. Что, по-вашему, остается мне делать при таких мыслях? Если я виновен, то, как порядочный человек, должен уйти; если нет, все равно просить отставку из одного только чувства чести. <. .)
Я намереваюсь каким-либо образом устроить сына своего на российскую службу; ему уже 18 лет, и у него нет никакого положения. Он скоро испытает на себе мнение света, которое сильнее монарха и которое отвергает всякого человека без чина. Рассуждение мое весьма просто: ежели Король после реставрации желает пользоваться услугами моего сына, пусть он соизволит оповестить о том; если нет, молодой человек будет жить там, где сможет, и так, как сможет. Он знает французский, латынь, итальянский, немецкий и достаточно русский, чтобы уже вести все мои дела; он продвинулся до некоторой степени в математике и истории. Я желал бы использовать его в делах, дабы он не заплесневел в этом влажном всепожирающем климате. Впрочем, я не говорю ему о моих опасениях. Он и так слишком рано узнает, под какой звездой суждено ему было родиться. И при каких бы благоприятных для меня обстоятельствах я ни оказался, тот день, когда сын мой переменит службу, будет самым горестным в моей жизни.
Прошу вас заверить Его Величество в вечной моей к нему преданности. Здесь нет ни хитрости, ни скрытой претензии: я ничего не хочу и ничего не прошу. Все зло, какое только было во власти Его Величества, уже причинено мне; и я полагаю (к величайшей своей печали), что если бы он мог увеличить его без вреда для своей репутации, это было бы сделано. <. .)
56. КОРОЛЮ ВИКТОРУ ЭММАНУИЛУ I
(НОЯБРЬ—ДЕКАБРЬ 1806 г.) 1
<. .) Пруссия, как и следовало ожидать, кончила тем, что оказалась полностью порабощенной. Если кто думает, будто возможно повиноваться лишь наполовину, тот плохо понимает Бонапарте и его замыслы. Полагаю, для Пруссии порабощение сие будет тяжко и ужасно, ибо Бонапарте совсем не любит ее и заставит дорого заплатить за все колебания, полусопротивления и ноту2 графа Гарденберга3. Мне представляется, что навряд ли сия страна избегнет участи стать театром военных действий и будет тогда совершенно разорена. <. ..)
Должен признаться Вашему Величеству, что подчас силы оставляют меня, положение мое разрывает мне сердце, и если бы Его Императорское Величество дал мне в Сибири сад с деревянной хижиной, дабы имел я место спокойно окончить свои дни, я бы на коленях благодарил его. Иногда же приобадри- ваюсь, и тогда кажется, что не все еще потеряно. Полагаю, и у Вашего Величества случаются подобные перемены настроения. Мне кажется, природа человеческая вообще недостаточно сильна, чтобы все время твердо стоять на одной точке, не колеблясь, если можно так выразиться, между надеждой и отчаянием. Я не решаюсь что-либо предсказывать, ибо в предыдущих депешах уже писал Вашему Величеству о моих опасениях; но несомненно, даже после всех несчастий у Европы остаются еще силы. Ваше Величество помнит, конечно, историю Скандербега4: все сабли одинаковы, различны лишь руки. <. .)
Во французской публикации это письмо неправильно датировано 8(2.1) апреля 1806 г.
2 Нота графа Гарденберга — имеется в виду предъявленный Пруссией 2 октября 1806 г. ультиматум с требованием очищения Германии от французских войск.
3 Гарденберг, Карл Август (1750—1822) — князь. Прусский государственный деятель. Министр иностранных дел (1803—1806). Уволен по требованию Наполеона. С 1810 г. и до конца жизни государственный канцлер, продолжатель барона Штейна в деле национального возрождения Пруссии. Сторонник представительного правления. Участник Венского конгресса.
4 Скандербег, Георг Кастриоти (ок. 1405—1468) — вождь освободительного движения народа Албании от турецкого владычества.
57. КАВАЛЕРУ де РОССИ
(ДЕКАБРЬ 1806 г.)
Г-н Кавалер,
Честь имею с наигорчайшей радостию известить вас, что сын мой поступил на службу Его Императорского Величества; он был на грани падения и уже выскальзывал из рук моих; я убеждал его, это мой долг. Я все тщательно обдумал и советовался с немногими добрыми друзьями, особливо с дражайшим нашим Герцогом, и в конце концов принял решение. Гражданская служба представляет лишь неверный и отдаленный шанс, мне же надобно было для него быстрое продвижение. Оставалось, следовательно, только военное поприще, а на оном особливое войско (гвардия). Меня весьма пугало правило, за строгим соблюдением коего следит сам Император и состоящее в том, что начинать полагается с унтер-офицера. 24-летний польский князь Любомирский \ пожертвовавший 100.000 рублей на бедных, рассчитывал, по меньшей мере, получить за таковой дар сразу офицерский чин в гвардии. Но Император долго не соглашался; наконец, после того как была пущена в ход вся возможная протекция, он уступил, но при условии, что для формы князь прослужит восемь дней в армейском полку. Сия милая шутка показывает вам, как здесь все устроено. Император не хочет, чтобы говорили, будто в его гвардию сразу поступают офицерами. Я просил, смирившись, как вы понимаете, и с восемью, и с шестнадцатью днями. Через три или четыре дня обедал я у барона Будберга2, который, отведя меня в сторону, сказал буквально следующие слова, которые навсегда сохранятся в моей памяти: «Г-н граф, император поручил мне передать вам, что он с превеликим удовольствием рад исполнить просьбу вашу. Он определяет вашего сына в свой первый гвардейский полк (кавалергарды) и сразу же дает ему чин корнета (соответствует поручику в армии)».