— С Беринговой экспедицией отец мой хаживал, — сказал Хомутов, — до Якутска доплыл и вернулся по болезни… А бумага важная, о делах российских, потому и берегу её…
— О сём надо писать, писать, — страстно проговорил Радищев и подумал о том, что ему пора уже и самому засесть за историю Сибири, рассказать о её героических страницах, не написанных в летописи, о деяниях её сынов — простых и безвестных России людей.
Перед Радищевым встал такой далёкий и в то же время близкий 1782 год. Прошло десять лет, как он написал «Письмо к другу, жительствующему в Тобольске». Рассказав об открытии фальконетовского памятника Петру Великому, он высказал своё мнение о деятельности этого умного и дальновидного царя, оставившего значительный след в истории государства Российского. Теперь Александр Николаевич вновь подумал об этом же: да, Пётр был, действительно, большим государственным деятелем, заслужившим название мужа необыкновенного и великого — человек с сильной волей и характером, остроумный и храбрый царь с широким русским размахом и необузданной, смелой предприимчивостью.
— По Петрову Указу Беринг ходил с экспедицией в Северные моря, — сказал Радищев. — Он дал стремление вперёд столь обширной громаде, как Россия, которая до него не имела широкого действия и выхода к морям.
Александр Николаевич немного помолчал и добавил:
— Пётр Первый, много заботясь об общественных связях, обращал свои законы на торговлю, мануфактуры, морское и сухопутное войско. В судах учредил порядок течения дел, но ось, так сказать, на коей всему вертеться должно, оставил прежнюю…
Кирилл Хомутов несколько раз согласно тряхнул густой бородой и вставил:
— Царь царём, Александр Николаич, но он без народа никуда, как без рук. По царёву Указу Беринг в Северные моря хаживал, зело похвально. Скажу тебе и допреж Беринга и Чирикова простые люди оставили в тех далёких краях свой след…
— Кто же? — полюбопытствовал Радищев.
— А-а, кто же? Казаки! Что Илимск, что Братск, аль Усть-Кутский острожек их руками поставлены. Ты загляни-ка в нашу походную казачью церковь, там знамя-хоругвь есть. Казаками сюды принесено… Дело первооткрывателей Сибири Ермаковых сподвижников они распространяли. В моём сосновом ящике много бумаг о тех далёких годах лежит… Будет время — почитай; узнаешь такое, что дух захватит…
— Спасибо, порадовал меня, Кирилл Егорович, — сказал Радищев, загоревшийся желанием быстрее познакомиться с архивными бумагами илимской канцелярии.
— Ленский казак наш земляк, Ерофей Хабаров на стругах своих в тех Северных морях плавал… А поморы Ломоносовы? Что мужики-казаки?!! Баба, говорили, с тем Берингом в Северной экспедиции была, Марья Прончищева, баба-а!..
— Откуда такие познания? — удивлённый услышанным, спросил Александр Николаевич.
— Из бумаг да из уст бывалых людей, что проезжали через Илимск. Один одно скажет, другой — другое, а голова моя — кладовая, всё вбирала… — и признался, — сам думку держал политиканствовать, да царёва служба к канцелярской скамье приковала…
Старик прозорливо заметил:
— Вижу, большой к сему интерес имеешь, взгляни ещё бумагу…
Это была переписка воеводской канцелярии с другим участником Северной экспедиции — с Герардом Фридрихом Миллером. Две промемории академика, писанные им из Братского острога Илимскому воеводе об оказании помощи людьми и провизией.
Пытливый и жадный до славы Миллер! Книга его об истории Сибири была среди книг, привезённых Радищевым в Илимск. Он ещё поспорит с Миллером, он напишет по-другому историю этого замечательного края и покажет, что её творил народ, что сущность и содержание истории есть жизнь, деяния народные. Да, он будет писать повествование о приобретении Сибири! Радищев увидел, как подвиг за подвигом встаёт история россиян, устремившихся в Сибирь, начиная с походов Ермака Тимофеевича и кончая знатными мореходами Григория Ивановича Шелехова. Он покажет в своём сочинении, в чём состоит величие духа россиян, в чём твёрдость народного характера, благоприятствовавшие их победным походам!
Кирилл Хомутов разохотился и поднял ещё одно дело. Он показал документ о картофеле, завезённом в Сибирь и Илимск по Указу Сената в 1766 году.
Это были два печатные наставления, рассылаемые вместе с семенами картофеля. В одном из них описывалось, каким образом «отправленные зимою земляные яблоки, дорогою от замерзания хранить и по привозе в определённые места до наступления весны содержать». В другом предписывались правила о «разведении земляных яблок потетус именуемых».