– Трудно сказать, – Иван Дмитриевич перебирал бумаги, – но я все– таки надеюсь на счастливый исход данного дела.
Писем было немного и большинство не с лестными словами в адрес секретаря консистории, препятствующего бракоразводным делам. Два письма были от бывших священнослужителей, лишившихся сана по требованию господина Комарова. И ни одной бумаги касательно родных.
Третий ящик удивил и внес некоторое замешательство в голову начальника сыска: там лежали два паспорта на разные фамилии, но что интересно с одним и тем же местом рождения – город Нижнеудинск Иркутской губернии. Иван Дмитриевич просто застыл мраморной статуей, мыслей не было, только напряженный взгляд остановился на паспортах. Там же лежала пачка банковских билетов в крупных купюрах.
Остальные ящики больше ничем не смогли удивить, как и все остальное в кабинете.
Гостиная оправдывала свое название, в ней не было ничего лишнего, ни одной вещи, которая бросалась бы в глаза своей несуразностью и которая была бы здесь лишней.
– Прошу прощения, – Путилин обратился к владельцу дома, – за то, что Вас задержал, но хочется докопаться до истины.
– Я понимаю, поэтому рад помочь.
– Разрешите откланяться, – наклонил голову, – служба.
– Да, да, если еще чем—нибудь могу помочь, то милости прошу. Мои двери всегда для Вас открыты.
– Благодарю, при случае непременно воспользуюсь Вашим приглашением и Вас милости прошу по надобности.
Жуков со списками в руках томился в ожидании прихода начальника, то и дело пробегая глазами по маленьким буковкам написанным каллиграфическим почерком.
– Доброе утро, Иван Дмитрич, – произнёс Миша, указывая не листы бумаги, – а я рассматриваю полученные списки и ничего толком не могу придумать.
Путилин вместо приветствия кивнул и указал: заходи. В кабинете присел за стол, откинувшись на спинку кресла, потом достал из кармана забранное на квартире Комарова и протянул помощнику, тот взял.
– Паспорта? – удивленно сказал он.
– Да, паспорта, – устало сказал Иван Дмитриевич, – спроси—ка лучше, где я, старый дурак, их взял?
– И где? – Михаил стал как будто меньше, вчитываясь в написанное.
– Вчерашним днем я опрашивал дворника у дома исчезнувшего и не соизволил побывать на квартире, побежал по следу и упустил – сетовал Путилин, – допустить такую непростительную оплошность. Заниматься розысками и… – он махнул рукой и прикрыл ею свое лицо, словно стыдясь непростительного деяния.
Потом сбросил с себя маску страдальца.
– Что со списком помощника секретаря?
– Он составил две бумаги – уволенные чиновники, – он положил перед Путилиным первый список, в котором было десятка три фамилий, – а это, – он поверх первого положил второй, – бракоразводные дела, которые он задерживал.
– Ты прочел паспорта?
– Да.
– Ничего не примечаешь в них?
– Однако из далеких краев прибыли господа.
– Или один с чужими документами?
– С этим невозможно не согласится. Думаю, что трудно будет проверить.
– Трудно или нет. Ты этим займись без промедления. Мне кажется, там начинается история пропажи. Нашему пропавшему тридцать четыре года. Отправь депешу канцелярию иркутского обер—полицмейстера: не было ли у них лет пятнадцать– двадцать громких дел в губернии.
– Займусь
– Потом проверь по духовному ведомству: откуда взялся сей господин, где получил образование, где и на каких должностях пребывал до занятия столь высокого места, ведь не шутка, таким назначением ведает Святейший Синод. Ведь канцелярия консистории состоит под начальством секретаря, который, заведуя всеми столами, фактически пользуется большим влиянием, чем каждый член присутствия в отдельности.
– Верно, Иван Дмитрич, этому способствует и то, что секретарь утверждается в должности по предложению обер—прокурора.
– Правильно мыслишь, господин Жуков, – на лице начальника сыскной полиции появилась улыбка. – Тогда за дело, а я пока помыслю над принесенными тобой списками.
О непростительной оплошности больше не вспоминалось, Иван Дмитриевич еще будучи младшим помощником квартального надзирателя на Толкучем рынке для себя решил, что ошибки неизбежны в любом деле и казниться из—за них – терять нить расследования и совершать новые, которые в конечном итоге могут привести к непоправимому. Путилин с интересом просматривал список бракоразводных дел, ему казалось, что там сокрыта тайна пропажи. Уволенные его интересовали в меньшей степени, среди чиновников духовного ведомства, конечно же, как и вовсе заведениях империи, встречались недостойные люди, но чтобы они сподобились на совершение преступления и с таким хладнокровием, было сомнительно.