– Я слушаю, но не могу понять, чем могу быть Вам полезна?
– Если не ошибаюсь, Вы приехали в столицу из иркутской губернии?
– Вы правы, я долгое время жила в Нижнеудинске и Иркутске.
– Вам не знаком некий Комаров Афанасий Петрович?
– А как же? Ведь я обязана этому господину тем, что мое бракоразводное дело отложено под сукно.
– Ранее Вы не были с ним знакомы ранее?
– Увы, впервые я господина Комарова, – она произнёсла фамилию с долей неприязни, – увидела в Духовной Консистории.
– Как Вы опишите Афанасия Петровича?
– Отвратительный человек с амбициями Наполеона, мне показалось, что он возомнил себя вершителем судеб либо свое недовольство выражал на других, зависимых от его решения.
– Но он же поставлен самим обер—прокурором на страже сохранения семейных уз?
– Извольте, господа, но жизнь не стоит на месте, и некоторые обстоятельства требуют расторжения этих уз. Ничто не вечно.
– Совершенно, согласен, так Вы говорите, что не встречали господина Комарова в Иркутске? – Путилин повторил вопрос.
– Увы, нет.
– Почему он не давал ходу Вашему делу?
– Вы же сами сказали ранее, сохранением семейных уз, хотя отношения между мной и мужей чисто формальные. Он живет своей жизнью, я своей и каждый из нас стремится не мешать друг другу излишними вопросами и излишним любопытством.
– Так зачем же окончательно разрывать отношения?
– Господа, у каждого из нас есть свои маленькие тайны.
– Будучи в Иркутске, Вам не приходилось слышать о громких процессах пятнадцати– двадцати летней давности, связанных с фамилией Комарова?
– В ту пору я была еще ребенком и поэтому меня тревожили другие заботы, – Елизавета Петровна улыбнулась.
– Прошу прощения за наше внезапное вторжение, – Иван Дмитриевич поднялся со стула, – разрешите откланяться!
– Пустышка, – уже на улице перед домом произнёс Жуков.
– Может быть, – сказал Путилин, одевая шляпу.
– Вы думаете, она причастна к пропаже?
– Не знаю, – просто ответил Иван Дмитриевич, – может быть обстоятельства вынудили госпожу Крамер пойти на преступление, но возникает вопрос: для какой цели? Данное злодеяние ни на миг не приближало окончание бракоразводного дела.
– Остается только месть, – вставил тираду Михаил.
– Остается месть, – Путилин передразнил помощника, – поменьше читай Габорио с его Лекоком, тогда будешь ближе к земному, иначе больно падать с воображаемых небес.
Жуков насупился от обидных слов. Нравится ему читать, как умные сыскные разыскивают злодеев, но он же понимает, что там один вымысел, но интересно же следить, как развиваются события.
– Не таи обиду, – примирительный тон прозвучал посреди возникшей паузы, – я ж хочу, чтобы ты на шаг видел дальше преступника. Вот ныне ты слышал разговор с Елизаветой Петровной, какие чувства остались после беседы?
– Так я бы сказал, что понапраслину на нее возводят, не способна милая женщина на злодеяния.
– Ты позабыл Лукерью Егорову, когда ее же сестра убивалась по усопшей, а сама…. – Иван Дмитриевич хитро посмотрел на помощника.
– Ну то тогда, бабы из деревни, – отмахнулся Михаил, – а здесь дама из образованных и с такими невинными глазами, хоть Мадонну рисуй.
– Вот когда– нибудь такие прелестные глаза тебя и погубят, – предрек начальник.
Саженей с полста шли молча, погруженные в свое.
Михаил за неимением новых путей в розысках, витал в облаках. Вспоминая, как в подобных случаях поступали герои романов. Они всегда находили едва заметные следы, а в данном деле: секретарь то ли жулик, то ли честный человек. Нашли бы тело – одни мысли терзали голову, можно было искать того, кто свершил злодейство, а живого нашли и невредимого – другое дело, сам бы поведал о злоключениях. Так нет, что делать дальше? Одни вопросы, да и те без полных ответов.
Иван же Дмитриевич при каждом шаге стучал тростью о булыжную мостовую, сам того не слыша. В голове роились мысли, но каждая не приходила до конца, а так отрывки. Да, секретарь исчез. Следов после себя не оставил, словно сел в извозчичью коляску и в небо унесло несчастного. Небо, небо, это мысль, пронеслось в голове, паспорта, деньги, двойная жизнь. Получается, как в пошлой пиеске, когда автор не знает, чем ее окончить. А вдруг так и есть?
– Иван Дмитрич, – перебил размышления Михаил, – будем наносить визит по второму адресу.
– Непременно, – сказал Путилин, не вдумываясь в слова помощника, – непременно нанесем визит, непременно.
– Когда?
– Что? – спросил начальник сыска, словно очнувшись от забытья.