«Я одна, быть можетъ, знаю, чѣмъ ты можешь быть, если судьба не захочетъ заступиться за меня. Въ этой странѣ, добродушной и слабодушной, съ горстью просвѣщенныхъ людей, съ легіонами темнаго народа — все возможно! Какъ легко и просто могу я черезъ мѣсяцъ, покуда онъ будетъ тамъ на войнѣ, сдѣлаться регентшей государства, а, можетъ быть, и болѣе… Такъ точно и ты!.. Завтра меня могутъ легко и просто при помощи солдатъ свезти и бросить въ келью дальняго монастыря на окраинѣ громадной страны. Тогда съ тобой также легко и просто можетъ быть то же, что было всего сорокъ лѣтъ тому назадъ на памяти многихъ еще живыхъ. Ту звали Мартой, тебя звать Маргаритой. До сихъ поръ судьба ваша почти одинакова. Онъ неумѣренно ниже того, глупѣе, безхарактернѣе, а ты неумѣренно умнѣе и красивѣе той. Сначала изъ Маргариты ты сдѣлаешься Анной или Елизаветой, какъ я изъ Софіи-Фредерики стала Екатериной. A затѣмъ болѣзненный императоръ можетъ преждевременно сойти въ могилу, а у тебя, быть можетъ, уже будетъ сынъ. И вотъ явится на глазахъ удивленнаго… даже нѣтъ… не удивленнаго, а боязливаго или равнодушнаго люда… явится императрица Анна II или Елизавета II. Все это кажетъ сказкой изъ тысячи и одной ночи. Но я вѣрю въ возможность этихъ сказокъ на берегахъ Невы. Такая сказка можетъ быть и со мной, можетъ быть и съ тобой. И теперь въ эту минуту никто не знаетъ, одинъ Господь знаетъ, про кого услышитъ Россія и Европа: про Екатерину II или про Елизавету II. Если эти слова: „Елизавета II“ кажутъ безсмыслицей, то слова „Екатерина II“ еще болѣе безсмыслица! Въ пользу Елизаветы II императоръ, дворъ, часть гвардіи, ему подвластной. Эта сказка имѣетъ за собою завонную силу! A сказка объ Екатеринѣ II — сказка противозаконная. За нее, если дурно и не искуссно разскажутъ ее, — законъ поснимаетъ съ плечъ много умныхъ и благородныхъ россійскихъ головъ».
И отъ мыслей этихъ государыня надолго поникла головой. Ее привелъ въ себя вѣжливый голосъ фрейлины, говорящей, что представленіе кончилось.
Она очнулась и вздохнула. Всѣ въ театрѣ были на ногахъ, нѣкоторые выходили, а противъ нея въ своей ложѣ уже стояла эта авантюристка… стройная, изящная. и какъ-то величественно, дерзко и гордо оглядывалась кругомъ на публику. И государыня, грустно улыбаясь, шепнула невольно:
— Чѣмъ не Елизавета II!..
И въ этотъ же самый мигъ, будто какимъ-то тайнымъ, невѣдомымъ людямъ вѣяньемъ, Маргарита, оглядѣвъ пеструю толпу, взглянула на поднявшуюся съ своего мѣста государыню и встрѣтилась съ нею не только глазами, но встрѣтилась и помыслами:
«Ты красавица императрица! Но, — подумалось мгновенно Маргаритѣ,- но, если бы я была на твоемъ мѣстѣ, то… я чувствую!.. я была бы не ниже!.. я была бы только… на своемъ мѣстѣ!..»
XXXVI
На разсвѣтѣ государь въ шлафрокѣ прошелъ изъ одной половины дворца въ другую къ себѣ въ спальню.
Нарцисъ, дожидаясь возвращенія государя, не смѣлъ ложиться спать и теперь, положивъ руки на столъ, а на нихъ свою курчавую голову, храпѣлъ на всю комнату.
Государь былъ въ веселомъ настроеніи духа и подшутилъ надъ Нарцисомъ такъ, что негръ вскочилъ и, со сна, началъ орать на весь дворецъ.
— Тише, дуракъ! это я! испугался Петръ Ѳедоровичъ, что Нарцисъ со сна не узнаетъ его и полѣзетъ драться.
Государь прошелъ въ свою спальню, сѣлъ на кровать и протянулъ ноги негру. Нарцисъ, какъ и всегда, бережно сталъ стаскивать съ нихъ узкіе башмаки и длинные чулки.
— Слушай, Нарциска! воскликнулъ Петръ Ѳедоровичъ:- знаешь-ли ты, что сегодня будетъ?
— Знаю! соннымъ голосомъ отвѣчалъ Нарцисъ. — Сегодня 27-е, ну, стало быть, въ Гастилицу съ Разумовскому графу пировать поѣдете.
— Эва диковина! A что я тамъ сдѣлаю?
— Венгерскаго или какого другого…
— Врешь! прервалъ государь. — Это тоже не диво! Я тамъ «Алексѣевну» увижу и прямо оттуда ее въ монастырь сошлю. Дѣло рѣшенное, сейчасъ честное слово далъ. Понимаешь, дуракъ? Я своему честному слову никогда не измѣняю. Если монархи не будутъ держать своего слова, то тогда и міру конецъ, весело болталъ государь и, улегшись въ постель, велѣлъ Нарцису разбудить себя не ранѣе часу дня.
— Въ два Разумовскіе уже кушаютъ, замѣтилъ Нарцисъ.
— Не твое дѣло, черный чертъ!
Въ два часа дня государь уже всталъ и быстро собирался. Экипажи уже были поданы. Онъ прошелъ снова на половину Маргариты и, найдя ее въ утреннемъ пеньюарѣ, остановился въ удивленіи.
— Развѣ вы все таки не ѣдете въ Гастилицу?
— Я вамъ сказала, что нѣтъ! отозвалась графиня, улыбаясь и не вставая съ своей кушетки.