Едва Будберг успел доставить тело на квартиру, как уже весь лагерь голштинцев и принц Жорж прежде всех были уже вокруг убитого. Будберг тут же в первый раз, но в совершенно искаженном виде передал подробности поединка.
Так как государь уехал накануне в Ораниенбаум, то Жорж тотчас своею властью приказал арестовать Квасова и Шепелева.
Не успел Аким Акимович позвать доктора, не успели фельдшера сделать Шепелеву первых перевязок, как явились офицер и два кирасира с приказанием принца. Но доктор, вызванный Квасовым, известный в Петербурге Вурм, объявил, что он не позволит трогать раненого офицера, покуда не получит письменного приказа от принца.
Так как Вурм лечил у принца, то поэтому решил тотчас же ехать и объяснить Жоржу, что арестовать офицера и перевозить опять – значит убить его.
Квасов повиновался кирасирам беспрекословно, не смутился и только с ужасом воскликнул, увозимый с квартиры племянника:
– Кто ж за ним ходить будет? Ведь у него во всем городе ни души родной нет. Не Маргаритка же эта треклятая придет ходить за больным.
Действительно, когда Квасов был сдан на свой же ротный двор и посажен в ту горницу, где сидели когда-то братья Орловы, то Шепелев остался один с глуповатым денщиком.
Между тем Маргарита на рассвете этого дня вдруг проснулась как от толчка. Она сразу поднялась, села на постели и, взглянув в окно, подумала:
«Да, теперь… Теперь они едут на место, а быть может, теперь его уже нет на свете!»
И красавица опустила голову и просидела так, неподвижно, сама не замечая, около двух часов времени. Ей теперь было искренне жаль этого юношу, которого, в сущности, она же завлекла в свои сети.
Лотхен, которая со дня смерти графа спала на диване в той же комнате около барыни, проснулась, увидала Маргариту, сидящую с опущенной головой, и тотчас же поднялась. Она уже знала, что совершается в это утро, и понимала, что заставляет графиню сидеть неподвижно и задумчиво с опущенной головой. Лотхен встала, подошла к Маргарите, сказала ей что-то, привела ее в себя.
Маргарита вздохнула и выговорила:
– Да, все-таки грех! Бедный мальчик, недолго он прожил на свете.
– Ложитесь-ка лучше опять спать, покуда не приедет Фленсбург! – уговаривала Лотхен. – Во сне ни горя, ни заботы.
– Нет, нет! – вдруг воскликнула Маргарита. – Напротив. Надо вставать, надо одеваться!
И действительно, Маргарита быстро оделась и села к окну. Лотхен подала ей кофе. Маргарита не притронулась ни к чему и не отрываясь глядела на улицу, где понемногу увеличивалось дневное движение. В каждом мундире, который показывался вдали, на Невском, ей чудился Фленсбург с известием о том, что она уже знала, решила на уме, и только ожидала подтверждения.
Наконец ей вдруг пришла мысль, и она передала ее Лотхен. Горничная немедленно распорядилась.
Был послан лакей к квартире Шепелева стоять как бы на часах и прийти с известием, если случится что-нибудь особенное.
Около полудня, когда Фленсбург все не ехал, Маргарита увидала собственного лакея, бегущего по панели. Она не выдержала, бросилась через все комнаты и, не найдя людей, сама отперла дверь на подъезде. Она не вымолвила ни слова, но лакей по лицу ее понял вопрос.
– Привезли мертвого, сударыня! – воскликнул он.
Маргарита не сказала ни слова, повернулась и тихо пошла в свою спальню. Она села в то же кресло у окна, долго сидела не двигаясь, наконец слезы показались у нее на глазах. И долго тихо плакала она.
Через час незнакомый ей офицер голштинского войска вдруг явился у ее подъезда верхом, передал лошадь и велел о себе доложить. Маргарита вышла, удивляясь, и офицер передал ей от имени Будберга судьбу шлезвигца.
Маргарита всплеснула руками и выговорила только:
– Как! Оба?!
Офицер объяснил графине, что один Фленсбург убит, а что молодой офицер, его противник, ранен, и очень неопасно, так что его приказано арестовать.
Маргарита вскрикнула, в одну секунду бросилась к офицеру и вскинула ему руки на плечи. Еще секунда, и она бы поцеловала его. Опомнившись, она воскликнула:
– Простите! Да правда ли это? Правда ли?
– Наверное, графиня! Я сам видел Будберга и Квасова, – отвечал офицер, удивившийся, что в этом деле Маргарита интересовалась судьбой только преображенца.
Офицер уехал недоумевая. Ему приказывали как можно осторожнее сообщить графине о смерти Фленсбурга… А тут вот что?!
Лотхен, которая стояла все время в горнице и слышала все, вдруг расхохоталась безумным смехом.