– Чего? – изумился Шепелев.
– Мне страшно! – полубессмысленно, но с детской интонацией в голосе повторяла Маргарита.
Шепелев стал расспрашивать ее, но она села на диван, задумалась глубоко, не слушала его и не отвечала.
Мысли Маргариты улетели далеко. Она невольно вернулась мысленно в свое прошлое, в те дни, когда молодой красивый боярин без ума влюбился в нее в Карлсбаде и, наконец, несмотря ни на что, дал ей свое имя, дал состояние и из положения мещанки и вдобавок авантюристки поставил ее в возможность сделаться первой придворной дамой русского императора.
Когда он был жив и желтый, худой лежал в маленькой душной комнате с затхлым, аптечным воздухом, он был для нее тяжелой ношей и ей было его не жаль. Когда он, давно тому назад, стал упрекать ее во многом, за что имел право упрекать, она выслушала его холодно, улыбнулась презрительно и насмешливо и, спустившись к себе вниз, выговорила в первый раз:
– Как это скучно! Когда же он умрет?!
С этого дня она перестала ходить к мужу и более его не видала.
Она не сказала себе, что более не пойдет! Это вышло как-то само собой! Каждый день откладывала она свой визит к больному, и день за днем, неделя за неделей прошло страшно много времени! Вспомнишь теперь – кажется невероятным! Почти не верится! Изо дня в день прошло полгода, что она не была наверху. Как это случилось, Маргарита сама теперь не понимала.
Часто думала она, представляла себе, как и когда узнает, наконец, о смерти мужа. Как-нибудь днем прибежит Лотхен или приедет она из гостей – и ей объявят об этом. На все лады представляло ей воображение, как получит она это известие, и ей каждый раз казалось, что, кроме радости, ничего это известие в ней не разбудит. Теперь оказалось совершенно иначе.
Ночью, после ужина, в присутствии любовника, запрятанного в шкафу, отчасти наскучившего, она узнала про это давно ожиданное событие! И ей стало не весело, но и не тяжело, не грустно, а только страшно! Ей, суеверной женщине, чудится, что вот сейчас явится он перед ней, ужасный, карающий! Он теперь уже в новом мире, тайном, темном, таинственном! Когда он лежал в постели почти без движения, в последнем градусе страшной болезни, он не мог прийти к ней! Теперь же он может!.. Но иначе… Хуже!..
Между тем Шепелев догадался, что надо скорей собираться домой, и, уже одетый, при шпаге, со шляпой в руках, подошел к Маргарите и стал говорить ей. Но она так глубоко задумалась, что пришлось ее взять за плечо.
– Маргарита, мне надо скорее уходить!
Она подняла на него задумчивые глаза и, очевидно, не понимала слов. Три раза повторял он ей то же самое.
– Что?! Нет! Нет! Ни за что!! – вдруг воскликнула Маргарита и схватилась за него из всех сил. – Нет, нет, не пущу! Оставайся здесь… Я… я боюсь!.. Я боюсь…
– Господь с тобой! Что ты?! Как не стыдно… – изумился юноша.
Но, несмотря на все уверения Шепелева, что ему невозможно оставаться, что на заре подымется в доме сумятица и весь день будут появляться знакомые, Маргарита не слушала и повторяла:
– Ни за что! Я боюсь!
Когда он, освободясь на мгновение, двинулся к дверям, она кинулась за ним и страшно закричала… С нервной, невероятной в ней силой оттащив его от дверей, она бросилась снова к двери и заперла ее на ключ так же быстро и ловко, как когда-то, будучи «Ночью».
– Что ты делаешь! – с отчаянием воскликнул Шепелев и невольно вспомнил уборную дома Гольца. – Выпусти меня!
Но она не слушала и только повторяла:
– Я не могу одна остаться, я боюсь! Ты будешь здесь теперь надолго, на неделю, на две, все равно…
XII
Все, что предвидел Шепелев, то и случилось. Чуть свет началась в доме полная сумятица. Люди постоянно вызывали барыню для разных распоряжений и, наконец, без ее ведома, по приказанию Эдуарда дали ранехонько знать Иоанну Иоанновичу о смерти внука.
Когда прошло часа четыре, после первого мгновения страха и трепета, Маргарита сидела в своей временной спальне, несколько успокоившись. Она даже согласилась отпустить Шепелева до следующего вечера, выбрав удобную для этого минуту, чтобы его не видал разный чужой люд, шнырявший на подъезде и по передней. Но в эту минуту в дверь ее постучался кто-то и позвал ее… Маргарита обмерла, узнав голос деда! И во второй раз перепугалась и смутилась она, точно так же, как от известия, принесенного ночью Эдуардом.
– Ну, вот и поздравляю! – отчаянно прошептал Шепелев, узнав тоже голос старика.
Приходилось скорее прятаться в шкаф. Злобный, взбешенный влез он туда…