Аверченко Аркадий
Петерс
Аркадий Аверченко
Петерс
Человек, который убил.
Есть такие классические фразы, которые будут живы и свежи и через 200, и через 500, и через 800 лет. Например: -- Побежденным народам нужно оставить только одни глаза, чтобы они могли плакать, -- сказал Бисмарк. -- Государство -- это я! -- воскликнул Людовик XIV. -- Париж стоит мессы, -- рассудил Генрих IV, меняя одно верование на другое. Впрочем, этот король показал себя с самой выгодной стороны другим своим альтруистическим изречением: -- Я хотел бы в супе каждого из моих крестьян видеть курицу! Мы не знаем, что хотели бы видеть в супе каждого из своих крестьян Ленин и Троцкий, но знаменитый глава чрезвычаек Петерс выразился на этот счет довольно ясно и точно, и изречение его мы считаем не менее замечательным, чем генриховское. Именно, по сообщениям газет, когда к нему, как к главе города, явились представители ростовских-на-Дону трудящихся и заявили, что рабочие голодают -- Петерс сказал: -- Это вы называете голодом?! Разве это голод, когда ваши ростовские помойные ямы битком набиты разными отбросами и остатками? Вот в Москве, где помойные ямы совершенно пусты и чисты -- будто вылизаны -- вот там голод! Итак, ростовские рабочие могут воскликнуть, как запорожские казаки: -- Есть еще порох в пороховницах! Есть еще помойные ямы -- эти продовольственные склады советской власти! Почему-то фраза Петерса промелькнула в газетах совершенно незаметно: никто не остановил на ней пристального внимания. Это несправедливо! Такие изречения не должны забываться... Моя бы власть -- да я бы всюду выпустил огромные афиши с этим изречением, высек бы его на мраморных плитах, впечатал бы его в виде отдельного листа во все детские учебники, мои глашатаи громко возвещали бы его на всех площадях и перекрестках: -- Пока в городе помойные ямы полны -- почему рабочие говорят о голоде?..
* * *
Интересно, осматривал ли Г. Д. Уэлльс во время своего пребывания в Москве -- в числе прочих чудес советской власти -- также и помойные ямы? Если осматривал, то, наверное, пришел в восхищение: -- Вот это санитария! Вот это чистота! Да на дне этой помойной ямы можно фокс-трот танцевать, будто на паркете. -- А у нас, в Англии, в помойных ямах делается черт знает что: огрызки хлеба, куски рыбы, окурки сигар, птичьи потроха, высохшие сандвичи, корки сыру! Нет, советская власть имеет большое, великое будущее, если даже в грязной, неряшливой Москве она ввела такую чистоту!
* * *
Интересно мне также, как тов. Петерс будет организовывать продовольственную помощь из помойных ям? Выдачу пайками? Но ведь пайки бывают трех или четырех категорий. Очевидно, в первую голову будут допущены к пышному фрыштику рабочие-коммунисты -- первая категория. Когда они снимут самые сливки -- селедочные головы и колбасную кожуру -- робко подойдет вторая категория, просто рабочие. Выберут картофельную шелуху и мостолыгу лошадиной ноги, а все остальное пусть доедает третья категория -- буржуи и саботажники.
* * *
Если б я был не писателем, а тюремщиком, и если бы Петерс попал ко мне в тюрьму, я устроил бы ему роскошную жизнь! Я кормил бы его до отвалу. Я бы каждый день закатывал ему обеды из семи блюд, со сладким. Он бы у меня не голодал, ибо он сам замечательно выразился: -- Пока существуют помойные ямы -- голода не может быть! Меню бы у Петерса было такое:
Закуска:
Икра из ваксы, жестянка от анчоусов, яичная скорлупа, фаршированная зубочистками обернуар. Суп:
Консоме из мыльной воды а-ля Савон с окурками, пирожки из папиросных коробок с пепельным фаршем. Рыба:
Селедочный позвоночный столб с грибками, которые на стенках. Мясо:
Фрикассе Ра-Мор, жареное на шкаре в мышеловке. Зелень:
Все, что уже позеленело. Приготовлено а-ля масседуан. Птица:
Перо от старой дамской шляпы, соус сюпрем. Сладкое:
Шоколадные обертки, яблочная кожура, кофейная гуща.
* * *
Я не думаю, чтобы Петерс имел право отказаться от такого обеда. Потому что, если даже такие великие люди, как Наполеон, Суворов и Петр Великий, честно ели пищу из общего котла, то какое имеют право отказаться от общего котла наши циммервальдские Наполеоны, устроившие из всей Великой России один общий котел: Помойную яму.